Вайсберг л а. Василиса явикс - интеллектуальная поисковая система. завтра уже здесь! Деловой завтрак в Генеральном консульстве Эстонии

ФОТО Александра ДРОЗДОВА

Научно-производственная корпорация «Механобр-техника», в которой много лет работает наш собеседник, занимается разработкой технологий и техники для горнорудной, металлургической и химической отраслей. Но редакция пригласила его, чтобы поговорить о... мусоре. Поскольку еще много лет назад выяснилось, что ряд наработок для переработки сырья применимы при работе с бытовыми отходами (ТБО), и Вайсберг волей-неволей стал признанным экспертом среди переработчиков мусора.

- Леонид Абрамович, в одном из своих интервью вы сказали, что лучше делать с мусором хоть что-то, чем бесконечно выбирать, какой путь будет наилучшим...

И готов это повторить. Думаю, долгие разговоры заводят именно для того, чтобы ничего не менять. Уже договорились до того момента, когда любой шаг будет благом. И его обязательно нужно сделать, иначе - потонем.

Судите сами. У нас было два больших полигона ТБО: Волхонка и Новоселки. Абсолютно нецивилизованные объекты...

Свалка - это химический реактор. Строить ее можно лишь в определенных местах, где есть соответствующие плотные глины. Дно котлована необходимо выстлать геотекстилем, непременно проложить две системы труб: для улавливания метана и для отвода фильтрата. Я видел в Европе на полигоне, как из недр свалки собирают этот фильтрат: темно-зеленая, густая, как глицерин, жидкость. Ее увозят в особых цистернах и перерабатывают на специальных установках химических предприятий. У нас же она в лучшем случае стекает в дренажные канавы...

Но вот две эти крупные свалки наконец-то закрыты. Куда теперь возить отходы?

Вблизи Петербурга остался непереполненным один полигон: «Новый Свет» под Гатчиной. Хотя и он, строго говоря, не резиновый. Кроме него есть несколько мелких - в Лепсари, во Всеволожском, Волосовском, Выборгском, Киришском районах области. Их время от времени закрывают, но они борются, продлевая свое существование...

Область уже не хочет принимать непереработанные отходы города. И правильно делает.

Про необходимость переработки сейчас говорят все...

Вот именно - говорят! И только.

Для начала нужно понять, что такое переработка. Это прежде всего обезвреживание. Обезвреженная субстанция уже может быть складирована на тех же полигонах без всякого риска для окружающей среды.

Кстати, законы в Европе запрещают захоранивать необработанные, то есть необезвреженные отходы. Используются различные способы обезвреживания: есть термические (мусоросжигание - его частный случай), есть не термические... В Янине, например, на заводе по переработке № 2 используют биологическое обезвреживание: мусор помещают в огромные вращающиеся барабаны и перемешивают 48 часов при +60 градусах. За это время с ним происходит то, что на нецивилизованном полигоне происходило бы в течение десятилетий.

Аналогичное оборудование работает и на заводе № 1 на Волхонке. Его запускали в начале 1970-х годов. А № 2 - в 1994-м. Оба они совместно могут обезвредить от силы 20% всего того, что выбрасывает город - а это 1,7 миллиона тонн в год.

А с советского времени мы, что, ни на шаг не продвинулись?

За последние 15 лет в мусорной отрасли Петербурга произошло лишь два заметных события. В 2006 году реконструировали завод в Янине, увеличив его мощность в 1,5 раза. И полтора года назад началась рекультивация полигона в Новоселках. Все!

Больше десяти лет назад собирались было рядом с МПБО-2 поставить еще один такой же завод. Тогда «Механобр» с участием «Гипрохима» сделал проект, который прошел экспертизу и даже общественные слушания. Цена вопроса была примерно 3 - 3,2 миллиарда рублей. Стройка началась - на отведенной под завод территории сделали водопонижение, что было важно и для действующего предприятия. На том проект и завис.

- Почему?

Это был совсем непонятный эпизод. Решение приняли в руководстве города, новый завод вдруг показался ненужным.

Так что - всего два значимых события за 15 лет. Зато сколько было за эти годы разговоров... Городское правительство утвердило несколько концепций обращения с отходами, причем они во многом повторяли друг друга. Менялись лишь годы достижения целей и перспективные инвестиции.

Возможно, город ждал, чтобы свое веское слово сказали ученые, ждал новых идей, новых технологий, которые наконец-то помогли бы решить проблему переработки...

Никаких научных и технологических проблем в деле переработки мусора давно не существует. Ученые уже сказали все слова. Есть множество технологий. Каждый регион может сделать выбор, что применять, исходя из своих особенностей.

В Петербурге всегда, во всех концепциях обсуждали промышленную утилизацию отходов - компостирование, т. е. механико-биологическую технологию, и в какой-то мере термический путь, то есть сжигание. Этот путь был прочерчен еще в первой концепции: мол, к 2020 году будем так или иначе перерабатывать 80% ТБО. Теперь срок отодвинулся до 2035 года.

- «Сжигание» звучит страшновато. Вы к нему положительно относитесь?

Как можно относиться к технологии положительно или отрицательно? Это же технология! Я знаю, что можно сделать очень плохой мусоросжигающий завод. И можно - хороший, который никакого вреда приносить не будет.

Это же технологические, инженерные вопросы - пока на столе нет проекта со всеми подробностями, заключения экспертизы по нему, говорить о чем бы то ни было нет смысла.

Экологи утверждают, что мир отказывается от сжигания...

Одни экологи говорят одно, другие - другое. Надо только понять, кто именно называет себя экологом. Я рад, что есть люди, которым небезразлично, что происходит с природой. Снимаю шляпу!

Но в мире заводы по сжиганию все же появляются, и экологические движения как-то затихают.

Мне не встречалась ни одна зарубежная публикация, говорящая о принципиальном отказе от сжигания: отрасль построена и работает. Если такие публикации есть - рад был бы их увидеть.

А пока мусоросжигательные заводы есть и в центре Вены, и в центре Токио, и вообще в Японии примерно полторы тысячи мусоросжигательных установок. Заметьте, это не мешает росту продолжительности жизни людей ни в Австрии, ни в Японии, да и во всей Европе.

Давайте поближе к родным пенатам.

Давайте. В Москве работают четыре мусоросжигательных завода. В том числе рядом с центром - на улице Подольских Курсантов, прямо в Западном Бирюлеве. Там идет постоянный мониторинг. Ну нет превышений ПДК!

Кстати, вы знаете, что и в Петербурге уже есть мусоросжигательные заводы?

Конечно. Целых три. Их построил и эксплуатирует «Водоканал». Сжигает осадок сточных вод.

Точно. Заводы работают на Центральной и Северной станциях аэрации и на Юго-Западных очистных. Процесс включает в себя сжигание обезвоженного осадка и очистку дымовых газов.

Заводы работают уже много лет. Что-то не слышно, чтобы кто-то из активистов-экологов поднимал шум из-за превышений ПДК. Давайте, наблюдайте, мониторьте выбросы... Молчат. Думаю, если бы были проблемы, был бы и серьезный разговор. В любом случае высушенное содержимое канализации лучше сжигать, нежели копить в картах, как на севере города и в Ольгине: чрезвычайно пахучие места.

А то, что действительно смертельно опасно, так это неконтролируемое, открытое сжигание мусора, которым грешат многие наши соседи по дачным участкам, а иногда и целые садоводства. Увидите - предупредите их, что они убивают себя и своих детей, а заодно и нас с вами.

Почему же тогда сжигание не используют у нас шире?

Есть у него существенный недостаток: это самая дорогая технология переработки. И вывести ее на рентабельность, на окупаемость непросто.

Реальная экономия получается на полном цикле, когда сведены к минимуму расходы на размещение остатков сжигания на полигонах, когда не надо тратиться на их содержание и последующую рекультивацию. Собственно, в этом случае фактически исчезает ужас, называемый «полигонами», которые негде размещать в городе и которые больше не хочет иметь у себя область.

Если у нашего населения есть настороженность относительно мусоросжигания - а разъяснительную работу никто не ведет! - то давайте строить заводы по любой другой технологии. Никто ведь не говорит, что сжигание - единственное и незаменимое.

А какие еще варианты?

О механико-биологической технологии мы уже сказали. Она работает у нас на протяжении десятилетий. И именно ее мы заложили в проект нашего завода для Янина.

Кроме того, мне, например, очень нравится эксперимент, который реализовал в городе на Старообрядческой улице «Спецтранс № 1».

Кучи отходов превращаются в хорошие топливные брикеты. Нужно обогатить мусор: то есть выбрать камни, смет, негорючие вкрапления. Тем самым его теплотворность будет приближена к уровню низкосортного угля. А дальше: спрессовать и отдать производителям цемента.

Такие брикеты вполне можно использовать при обжиге клинкера, как вспомогательное топливо. При обжиге происходит образование свежей извести. А известь - колоссальный абсорбент. Она берет на себя все негативные газы, которые могут образовываться при сжигании.

В Европе цементные предприятия уже берут такие брикеты. Приучали их постепенно. Сначала отдавали прессованный мусор бесплатно (даже приплачивали где-то). Потом начали выставлять условия. А теперь уже заводы его покупают. Это позволяет им экономить до 60% качественного топлива.

«Спецтранс» несколько лет назад сделал демонстрационную установку этого метода. Желаю им договориться с цементниками. У нас в области столько цементных заводов, что туда ушла бы половина городского мусора.

Несколько лет прошло? И что, производители цемента до сих пор не заинтересовались?

Заинтересовались. Сделаны опытные партии брикетов. Заводы попробовали... Но, еще раз говорю, нужна политическая воля и стимулирующие меры со стороны государства.

Так что у нас есть выбор технологий. Но движения никакого нет. Вот сейчас, в эти самые дни, город прощается с последним предполагаемым инвестором - греческим консорциумом Helector S. A. - Aktor Concessions S. A. - AKTOR S. A., который планировал построить перерабатывающий завод в Каменке. С ним возились больше семи лет - и участок выделили, и целый комитет все эти годы готовил тонны бумаг и согласований. Ничем не кончилось!

Может быть, именно потому, что никакой прибыли от мусора не получить?

Без специальных дополнительных мер, конечно, не получить. Никакое это не «золотое дно», как любят говорить несведущие граждане. Основной доход мусорщиков - это тот тариф, который платим мы с вами. Это деньги, которых должно хватить на всю цепочку: от мешочка с мусором, который мы выносим из дома, содержания мусорных площадок во дворах до перевозки, переработки и размещения безопасных, обезвреженных остатков. И, конечно, надо заложить прибыль, которая должна окупать инвестиции, то есть первоначально вложенные средства.

И еще одно. Никто сегодня не обязан везти мусор именно на тот или иной завод. Управляющая компания может заключать договор с любым перевозчиком, который предложит лучшие условия. Это угроза для инвестора, построившего завод. Он вложил деньги, будет сидеть и ждать, когда ему привезут мусор. А если мусор не привезут...

Американский мусорщик, если хочет напугать переработчика, говорит: ты мусора у меня не получишь. Звучит для инвестора неприятно, такие случаи были уже и у нас в городе. Серьезный инвестор наверняка поставит условие, чтобы город обеспечил ему поступление необходимого количества мусора-сырья. Соответственно, ему в таком случае гарантированно достанется часть тарифа, который платим мы с вами.

Леонид Абрамович, может быть, раздельный сбор мусора - это выход? Говорят, как только граждане созреют до раздельного сбора, то тут же сразу все будет хорошо, и мусор начнет приносить прибыль...

Разговоры на эту тему - несколько спекулятивные. Полный раздельный сбор мусора, как его понимают многие, невозможен и не нужен. Таково мое мнение.

Наладив самый лучший раздельный сбор, мы все равно получим вот что: 20 - 30% отобранных пищевых отходов, подлежащих обязательному обезвреживанию, 20 - 30% товарных (полезных) фракций различной засоренности, да еще до 50% прочего мусора, который также желательно обезвредить. Вы видите, в этом случае по-прежнему требуются инвестиции в дальнейшую переработку и захоронение.

В Западной Европе раздельный сбор деградирует. Я начал наблюдать за процессом примерно 25 лет назад. Что же там творилось! Поначалу оборудовали мусорные площадки видеонаблюдением, чтобы смотреть, как ведет себя население. А сейчас, по оценке специалистов, взаимная засоренность фракций там составляет 30 - 35%. То есть собранный раздельно мусор привозят на завод и... снова начинают сортировать.

Все дело в том, что уже давно появились высокотехнологичные установки, которые лучше и точнее рассортируют мусор, чем мы с вами дома. Следовательно, необходимость в раздельном сборе отпадает. Мы уже много лет назад с успехом испытали сортировочную установку на МПБО-2 в Янине.

А теперь я, наверное, многим сообщу новость. В Петербурге уже давно есть раздельный сбор мусора, правда, не очень бросающийся в глаза. На первой стадии (из мусорного бака или даже до него) уже извлекается вторсырье - все полезные фракции: чистая бумага, металл, все, что можно сдать... Здесь и делать ничего не надо, все давно работает, само собою. Работает постольку, поскольку организован прием этого вторсырья.

Вторая стадия - на сортировочных станциях, которые имеются у всех уважающих себя перевозчиков. Они на коротком плече привозят мусор на такие станции, пересортировывают, извлекают полезное, остальное прессуют и уже везут на дальние расстояния: либо на полигон, либо на перерабатывающий завод.

Если бизнес хочет какого-то отдельного для себя раздельного сбора, пусть едет на сортировку и там покупает сырье. Или работает с населением, покупая у него полезные фракции. Не вижу проблем, о которых нужно было бы громко говорить.

Помнится, несколько лет назад речь шла о необходимости отдельно собирать даже разные виды пластика: пакеты, бутылки такие, бутылки сякие...

Уже существуют технологии, позволяющие прямо на заводе разделять пластик по видам с эффективностью 99%, а также технологии, позволяющие перерабатывать вместе все виды пластика. Наш завод в Янине, кстати, давно продает пластик на переработку именно так - общей массой.

Пластик перерабатывают с целью получения изделий низкого качества. Наши технологии предусматривают производство пластиковой черепицы для нежилых построек. Допустимо также делать сантехнические пластиковые трубы.

Выходит, что все эти ряды бачков: «стекло», «бумага», «пластик» - это никому не нужное украшение двора?

Могу сказать лишь, что имеется не так много субстанций, раздельный сбор которых реально необходимо наладить: батарейки, аккумуляторы, люминесцентные лампы и тара из-под горючих веществ (смазки, масла, охлаждающие вещества...). Попадая в общую массу отходов, эти субстанции делают опасной любую дальнейшую технологию переработки. Это, пожалуй, единственное, что должны неукоснительно соблюдать граждане.

Я тут как-то видел, как нянечка из детского сада ногами вталкивала люминесцентные лампы в контейнер с остальным мусором. Она не понимала, что делает?

Справедливости ради: очень многие горожане давно уже завели дома коробочки, куда складывают батарейки и прочее из вашего списка, чтобы потом сдать, как положено, в экомобиль или экобокс... А в остальном - есть ли все-таки перспективы решения мусорной проблемы в городе?

Надеюсь, этот вопрос станет для администрации Петербурга одним из основных. Сейчас же, на мой взгляд, в мусорной отрасли города есть элементы неразберихи. Опасными и строительными отходами занимается комитет по природопользованию, коммунальными - комитет по благоустройству. А есть еще медицинские отходы - немалый объем, между прочим. Их складируют и утилизируют отдельно. За них отвечает комитет по здравоохранению. Как может, так и отвечает. Границу между различными видами отходов провести сложно...

Наверное, будет уточнена концепция обращения с отходами в нашем городе. И быть может, даже будет построен еще один завод в Янине. Тот самый, от которого отказались более десяти лет назад. Первый-то удачный: зарабатывает прибыль и может уже в какой-то мере сам себя развивать.

Вот сейчас Госдума отложила на время переход мусорной отрасли к так называемому единому оператору. Что дает нам возможность подготовиться к этой радикальной, но важной и правильной реформе.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 008 (6361) от 18.01.2019.

Леонид Абрамович, вы неоднократно говорили, что ситуация с переработкой отходов в Санкт-Петербурге постепенно меняется к худшему. Не могли бы вы перечислить основные проблемы, которые, на ваш взгляд, позволяют сделать такой вывод?

Она действительно меняется к худшему, потому что, как и всякая система городской инфраструктуры, не менее важная, чем энергетика, чем водоснабжение и водоотведение, чем улично-дорожная сеть, чем мосты и тоннели, мусоропереработка также требует внимания. Если вы не оказываете должного внимания и не реагируете вовремя на вызовы, то вы постепенно их накапливаете - и ситуация становится хуже. Так же, как человек, когда он нездоров: если на ранней стадии не начать его лечить, то постепенно его состояние будет ухудшаться.

Есть такой совершено бесхозяйственный, фантастически безобразный способ, как вывоз и сваливание отходов на полигоне, который культурно называется полигоном, но на самом деле является элементарной мусорной свалкой.

В Петербурге в давние годы было построено два мусороперерабатывающих завода. Один из них - в 1970-е годы, и это был уникальный для России завод с такими фантастическими вещами, о которых сейчас нам можно только мечтать. Вы не поверите, но к нему от платформы Предпортовой, очень далеко, километров на 7, вел пневмотранспорт. То есть мусоровозы разгружались в районе нынешней платформы Предпортовой - и дальше по пневмотранспорту большого диаметра, по трубам мусор шел на завод на Волхонку. Его демонтировали, но и сейчас еще кое-где можно увидеть остатки фундаментов под эти сооружения.

Второй завод в трудные времена по решению Анатолия Собчака профинансировали и построили в Янино. Там была механико-биологическая технология, кстати, такая же, как на первом заводе. Но он был свежий, современный. Потом, уже во времена Яковлева, стали проектировать его развитие, и при Валентине Ивановне (Матвиенко. - Ред.) запустили увеличенную мощность.

С тех пор было написано несколько концепций, несколько моделей обращения с отходами, но дело не движется, потому что, чтобы оно двигалось, надо хоть что-то менять и что-то делать.

Переработка отходов - это фундаментальная вещь, потому что она дает вам то, что называется обеззараживанием. Но есть такой совершено бесхозяйственный, фантастически безобразный способ, как вывоз и сваливание отходов на полигоне, который культурно называется полигоном, но на самом деле является элементарной мусорной свалкой. Ни один из полигонов, которые существуют в Российской Федерации, не соответствует современным экологическим нормам, скажем, таким, как приняты в Европейском Союзе. Там нет перехвата стоков, насыщенных тяжелыми металлами, где вся таблица Менделеева, там нет собирания метана, деркаптана и других пахучих газов.

Но и в этом способе мы тоже уткнулись в стену. Даже для такого совершенно нецивилизованного способа хранения необезвреженных отходов уже нет места в Санкт-Петербурге. Новоселки надо закрывать , Волхонка горит, ее надо закрыть немедленно. Один полигон есть - Новый Свет в Гатчине. Но не может весь город замыкаться на один полигон. К нему относится то же, что ко всем остальным, но, по крайней мере, он может функционировать, хотя уже тоже вышел на запредельную высоту. Область места для полигона не дает ; она не хочет, чтобы Петербург так бесконтрольно вывозил отходы.

Город напоминает сейчас некую хозяйку, которая, убирая квартиру, заметает мусор веником под диван. Вроде чисто, только диван надо поднять - и увидеть, что на самом деле происходит.

Перерабатывать где, на каких предприятиях? Их нет. Город говорит: дайте мне инвестора. Инвесторы приходят, поговорят, добьются каких-то фантастических условий от города, город идет на эти уступки, все равно ничего не строят и исчезают. Мы уже слышали о таких пяти или шести заходах. Я даже в каких-то участвовал. То приходит французская фирма, то японская. Потом была шведская, потом долго возились с греческой.

Технологии обезвреживания - они реально более дорогие. Инвесторы хотят эти деньги возвращать. Значит, вы в тарифе предусматриваете некую составляющую для возврата - и вам нужно повысить тариф населению. Тариф получается очень высокий. Он зависит от того, за сколько лет вы хотите самортизировать предприятие. Они хотят, чтобы за 7-8 лет завод окупился. Ну, конечно, тогда тарифы будут сумасшедшие. Нормальный европейский срок окупаемости - это минимум лет 12-15 и до 20 лет. Вот за эти годы он может окупиться при нормальных тарифах.

Нас всех беспокоят опасные отходы. Скажем, история с Красным бором. Это же был городской полигон. Что ж много лет не занимались им всерьез? Оказалось, что и проект был халтурный сделан, и строили как-то тяп-ляп. За 20 лет-то можно было завод построить и забыть об этом, закрыть вопрос. Но вот видите, дошло дело до скандала - что делать с Красным бором .

Или возьмем систему обращения с медицинскими отходами. Она тоже далеко не прозрачна в городе. И мы видим в бытовом мусоре, когда проводим его морфологический анализ, до одного процента отходов, связанных с лечебно-профилактическими учреждениями.

Вот эти проблемы нарастают и ставят город в тупик. Перерабатывать негде, складировать негде. Это постепенно, не скажу катастрофически - это не как в Неаполе, где армию пришлось поднимать вывозить мусор, чистить город, - но ухудшается. Город напоминает сейчас некую хозяйку, которая, убирая квартиру, заметает мусор веником под диван. Вроде чисто, только диван надо поднять - и увидеть, что на самом деле происходит.

А как получилось, что Петербург из одного из лидеров в области переработки мусора пришел к этой ситуации, которую мы имеем сейчас?

Я думаю, что для властей никогда эта проблема не стояла в числе первых и важных. Была недооценка. Петербург действительно был пионером, он построил два образцовых для страны завода, которые можно было совершенствовать. Петербург обладает уникальной наукой в этом отношении, здесь есть несколько коллективов - и научных, и проектных, которые могут спроектировать самое современное и недорогое мусороперерабатывающее предприятие по самым передовым в мире технологиям. Я не буду их называть, но 5-6 таких коллективов в Петербурге имеются, которые в конкурсах могут участвовать, бороться друг с другом, конкурировать. То есть здесь нет монополии. В Петербурге есть замечательные специалисты этого дела, которые много лет держат на себе эту проблему и хорошо, в деталях ее знают - как экономическую сторону, так и практическую. Те же перевозчики у нас высококвалифицированные.

Но, видимо, все-таки считалось, что важно развивать энергетику, важно развивать улично-дорожную сеть, важно строить развязки, а здесь как-нибудь переживем по остаточному принципу.

Обращение с отходами вписывают в определенные документы и стратегии. Но очень мало пунктов, где можно было бы поставить «птичку», закрыть вопрос, сказать: выполнено, раз и навсегда сделали.

Надо просто, чтобы появилась политическая воля, чтобы кто-то, кто отвечает за этот вопрос в городе, сказал бы: все, ребята, сегодня мы этот вопрос должны начать решать и в течение недели должны выйти такие-то постановления. Это же, честно говоря, не так сложно. Кстати, этот вопрос висит и в области.

Но я знаю примеры городов, которые этим активно занимаются и что-то делают. В том числе Москва и Московская область выглядят на нашем фоне гораздо энергичнее.

- Они строят новые предприятия?

Они строят, у них есть договоры с инвесторами в виде крупных государственных компаний. В Московской области «Ростех» будет строить. В Москве есть фирмы, которые занимаются промышленными отходами, опасными отходами. То есть ничего не уходит из поля зрения.

Давайте вернемся к экономической составляющей. Нам часто говорят, что переработка отходов - это выгодно, что отходы - это товар, что из них можно добывать вторсырье, газ можно сжигать и вырабатывать электричество. Почему в реальности всего этого у нас нет?

Фраза: «Мусор - это товар» принадлежит мне, и ей уже, наверное, лет 15-16. Я вам должен сказать, что как раз эта часть - она работает. Наши перевозчики оказались достаточно грамотными людьми и поняли, что если они будут сортировать отходы и выберут деловую часть, которая по разным оценкам достигает от 15 до 22% в среднем, то им, во-первых, меньше будет возить. И платить за размещение на полигоне они тоже будут меньше. Но и это еще не все. Они же еще продали вторсырье. А взяли они деньги изначально с управляющей компании за перевозку всей массы мусора. То есть они с полученных денег уже помимо своей запланированной прибыли получили дополнительных доход.

Даже сортировка в качестве первого этапа - это выгодное дело. Кстати, еще не определено, насколько юридически они имеют право это делать, поскольку непонятно, кому принадлежат отходы. Если бы город сказал: «Это мое» - и вы на этом зарабатываете, то извините, снизьте свои тарифы на эту сумму. Вы дополучите за счет реализации вторсырья. Но этот вопрос не регулируется.

Что касается газа и выработки электроэнергии, то я бы, честно говоря, к этому относился довольно скептически, потому что в России это не очень актуально, у нас есть на чем генерировать электроэнергию. В бедной Европе, которая хватается за любой шанс, мусор реально есть элемент альтернативной энергетики. Но не в России. При наших ценах на электроэнергию, которую мы получаем за счет газа, энергия сжигания мусора будет дорогая. Более того, даже в Европе это дотируется. Энергия, которая получается от сжигания мусора, - она реально дороже, чем та, которую они имеют в сетях. Там заставляют законодательно оптовиков, которые покупают электроэнергию, транспортируют ее и продают потребителям, покупать и у мусорщиков по более дорогой цене. Ее доля в 5-6% размазывается и не очень поднимает стоимость всей электроэнергии.

Но у нас реально никто же не генерирует. Если бы встал вопрос о строительстве мусоросжигательного завода, он мог бы генерировать. А собирать на полигоне - это себе дороже. Представьте, вы на полигоне поставили колпак, собираете метан. Это культурно, это цивилизованного, но его максимум хватит для нужд полигона, чтобы обеспечивать там функционирование какой-то жизни, офиса. Делать это надо, потому что иначе метан уходит в атмосферу и в наши легкие. Но сказать, что здесь мы поймаем большую выгоду, нельзя.

- То есть в любом случае за новые технологии переработки будут платить жители?

А за все платят жители. Что вы ни возьмете, за все платит конечный потребитель. Он платит за воду, за то, что воду прислали чистую, и, естественно, за мусор он будет всегда платить. Другое дело, что разными путями. Например, если мы говорим о вторсырье - сегодня оно отсортировывается, но сам по себе бизнес по переработке вторсырья маргинален. Там процент не очень большой зарабатывается. Чтобы стимулировать переработчика, будет установлена залоговая стоимость на покрышки, на мебель, на все. Мы заранее будем платить, покупая предмет, за его похороны, за будущее его исчезновение из нашей жизни. Но кто будет платить? Опять потребитель. Даже за баночку для йогурта какую-то копейку добавят за то, что она будет вовремя и грамотно утилизирована.

- Давайте поговорим о реформе обращения с бытовыми отходами, которая идет на федеральном уровне и предполагает создание единых мусорных операторов . На ваш взгляд, она как-то поможет решить существующие проблемы?

Скептически к этому отношусь. Единственная разумная вещь, которая сделана, - это введение неких сборов за обращение вторичной продукции, которая должна уйти с рынка, то, о чем мы только что говорили. Это даст некий стимул для переработчика в том случае, если этот фонд будет работать целевым образом.

А введение одного регулятора, двух регуляторов… Не верю, что, переставляя стулья, можно решить проблемы. Ну, откуда заводы-то появятся? Это типичный отголосок советского времени: вот нужно было что-то решить - создавали министерство. Надо строить предприятия, надо строить полигоны, тогда все решится без всякого единого оператора.

Позволяют ли существующие технологии уйти от захоронения отходов? И к чему мы можем прийти в результате их внедрения?

На самом деле никаких технологических проблем в этом деле не существует. У нас есть определенное экологическое течение, которое любит население пугать сжиганием мусора. Хотя на самом деле современное сжигание входит в наилучшие доступные технологии и может применяться так же, как работает завод в центре красавицы Вены. Я на этом заводе был и любовался этим зданием на берегу Дуная. Оно нагревает воду в кольцевой системе горячего водоснабжения Вены.

Не хотите сжигание? Не надо. Есть механико-биологическая технология, есть другие. Проблему надо только захотеть решать.

Вот одно только из современных направлений. У нас в Ленобласти есть достаточно большой объем производства цемента. Цемент производится с колоссальными энергозатратами. Там есть длинные вращающиеся печи, где обжигается клинкер. В основном его спекают на природном газе, можно на солярке. Но сейчас за рубежом стали активно использовать для этого мусор. Его сначала сортируют, убирают оттуда низкокалорийные фракции, повышают калорийность, по существу - готовят из мусора новое топливо. Оно на Западе называется RDF (Refuse derived fuel - извлеченное из мусора топливо. - Ред.). Вы получаете теплотворную способность бурого угля примерно. Почему его интересно сжигать там? Когда вы производите цемент, один из элементов клинкера производит большое количество извести. А известь имеет колоссальную абсорбирующую способность. И вы на трубе не имеет выхлопа, вам не надо строить какую-то фантастическую газоочистку на мусорном заводе.

Мусорный завод - это дорогое сооружение. Он стоит 600-700 евро на тонну годовой производительности. Если вы хотите построить завод на 350 тысяч тонн, как у нас инвестор хотел, получается 245 млн евро. Но тут миллионов 70 занимают системы газоочистки. Если вы делаете RDF и идете к цементникам, вам вообще ничего строить не надо. Они некие затраты несут по переделке системы подачи в печь, но они до 8% потом экономят на топливе и окупают свои переделки. Более того, есть в городе предприниматель, один из уважаемых наших мусорщиков, который сделал такой показательный участок.

Тут, конечно, есть сложности - это все хорошо, если вы сумели отделить опасные отходы на входе в поток мусора, если вы привыкли к тому, что вы батарейки туда не бросаете, люминесцентные лампы, которые содержат ртуть, тару, запачканную нефтепродуктами, - залили масло в двигатель и бросили банку. У нас население, к сожалению, к этому еще не привыкло.

Второй вопрос. Если у нас весь поток в RDF не уйдет, что может быть, учитывая, что объемы производства цемента колеблются в зависимости от рынка и там бывают спады и падения, то, конечно, нужно строить нормальный мусороперерабатывающий завод. Но почему мы все время ищем инвестора? Почему не построить нормальный завод за бюджетные деньги?

Мы имели такое задание при Валентине Ивановне. Мы спроектировали завод, образцовый, с моей точки зрения. Более того, нам заплатили за тот проект. Мы его провели через госэкспертизу, и мы его провели через общественные слушания. Я имею в виду расширение в два раза завода в Янино. И дальше случилось то, что я называю мечтой проектировщика, когда тебе за проект заплатили и не строят. Только мы не искали этого счастья, мы готовы были строить.

Он стоил 3,5 млрд рублей. С тех пор 10 лет прошло, хорошо, пусть он стоит сейчас в два раза дороже, хотя там не было импортного оборудования ни одной единицы, все отечественное, загрузили бы наши заводы. Пусть 7 млрд, но при этом тариф бы не поднялся. Окупать же нам ничего не нужно было, если бы город построил за бюджетные деньги. Значит, тариф бы включал только эксплуатационную составляющую. Это же выгодно.

Нет средств в бюджете? Ну, выпустите заем, обратитесь к населению, чтобы население выступило в качестве коллективного инвестора, например. Скажите: вы эти деньги получите сами от себя, вы же платите за мусор. Но вы их получите с большим процентом потом. Я бы купил.

Полвека назад мальчик Леня из Первоуральска, небольшого города в Свердловской области, прочел роман Даниила Гранина «Иду на грозу». Книга сделала свое дело: повлияла на его характер, выбор профессии, жизнь, судьбу. Сегодня Леонид Вайсберг - профессор Горного института, академик РАН, заслуженный строитель РФ, директор НПК «МЕХАНОБР» - вспомнил: «Вряд ли я тогда рассчитывал, что когда-нибудь Гранин захочет со мною поговорить о науке и много еще о чем почти на равных. Но разве можно загадать на полвека вперед?» Писатель пригласил читателя и говорил с ним о большом (о России, ее прошлом и будущем, возможностях и сложностях) и о маленьком (о человеке).

Даниил Г ранин :

— А разве сейчас в России что-нибудь строят?

Леонид В айсберг :

— Конечно, не так, как раньше. Это не то, что было 30 лет назад, когда выходило постановление ЦК КПСС и Совета министров, определяли финансирование, Госплану поручали и строили предприятия. Сейчас все упирается в частные инвестиции.

— А государство вообще ничего не строит, не финансирует?

— Абсолютно ничего. Ноль. Хуже того, у государства сегодня почти нет предприятий в собственности.

— А месторождения — государственные?

— Месторождения — изначально да. Но если месторождение разведано и поставлено на баланс, то дальше объявляется конкурс на лицензию: кто будет его осваивать? И тот, кто получил лицензию на освоение, решает, что и как строить.

— А конкурсы — честные?

— В этой сфере нет особой конкуренции. Если это золотое месторождение и если там золото, которое легко взять (добыть и отделить от пустой породы), то бывают большие конкурсы. Но таких выгодных месторождений остается все меньше и меньше. То же самое с нефтью и газом. И к горючим ископаемым, и к твердым полезным ископаемым подходят одним и тем же образом — через конкурсы. Но они отражают реальную структуру бизнеса. Если в нефти и газе у нас есть монополисты — шесть-семь компаний, владеющих всеми лицензиями, то в твердых полезных ископаемых конкурируют порядка 100 компаний, хотя и среди них есть крупные.

— А меди нам хватает?

— Как раз по меди у нас хорошая обеспеченность. Я скажу, чего у нас нет. В стране совершенно нет марганца, абсолютно ноль. Он остался в Грузии, на Украине, в Казахстане. А марганец нужен для получения легированных сталей, они очень износостойкие и идут на гусеницы тракторов, танков. У нас дефицит по хрому. Еще вырастает проблема с ураном для атомной энергетики. В ближайшее время, видимо, начнем добывать его в Монголии.

— А геологоразведка у нас хорошо работает?

— Сейчас развернулись. С 1991 по 2003 год геологоразведку государство обеспечивало на 5% от советских времен, и все пользовались данными, оставшимися с тех лет. А с 2003 года геологоразведку снова начали полноценно финансировать на уровне государства. Кроме того, частные компании стали вкладываться в это.

— А то, чем вы занимаетесь — эксплуатация месторождений, работа с металлами — это чисто инженерное дело или там есть элемент науки?

— Вне всякого сомнения, впереди идет наука. Но наука старается сделать так, чтобы результат превратился в инженерное дело. Однако сначала все равно фундаментальное исследование: что делать с веществом? Каков его химический состав? В каком виде и какие полезные минералы в него включены? И это не некий стандартный опыт, это — каждый раз совершенно новый подход. К тому же, мы сейчас получили совершенно новые возможности с точки зрения научного оборудования. Наука меняет все стремительно. Еще пять — семь лет назад трудно было представить, насколько глубоко мы сумеем проникать в вещество и какие увидим элементы. У нас появились лаборатории, оснащенные самым современным оборудованием.

— У нас в России? А оборудование чье? Как мы сейчас выглядим на общемировом фоне?

— Оборудование главным образом импортное, но кое-что появляется российское. Например, для исследований мы уже имеем отечественные томографы, а наше предприятие выпускает много лабораторных установок. Но мы очень отстали. Во многих отраслях: в области нанотехнологий, нанокомпозитов, в создании новых материалов. Там мы догоняем. И не просто догоняем, а, начиная новые научные исследования, приглашаем ведущих ученых из Европы.

— Вы сказали важное слово: «догоняем». Догонять — не значит обгонять. Догонять — это повторять. Более новаторское значение имеет слово обгонять: идти другим путем, хитрее, чем другие. Каково у нас соотношение между догонять и обгонять?

— Преимущественно, во многих областях, это — догонять. Мы хотим достичь того уровня, который есть на Западе. Но и они не стоят на месте.

— Догонять приходится только тогда, когда вечно отстаешь.

— Совершенно верно. В области информационных технологий мы сильно отстали. А информационные технологии сейчас меняют все. Мы же идем к цифровой экономике.

— А за счет чего мы догоняем другие страны мира? Мы в науку сегодня средств почти не вкладываем.

— Я не могу сказать, что мы совсем не вкладываем денег в науку. Сейчас начали и очень прилично. Примерно с 2003-2004 годов кардинально изменилась конъюнктура рынка нефти. Помните, когда пришел к власти Путин, ему повезло: резко изменилась стоимость углеводорода на мировом рынке. Он этим везением поделился со страной. Появились деньги. В пять-шесть раз, очень быстро, выросла цена на нефть, и стали полноценно финансировать и РАН, и фундаментальную науку, и прикладную.

— А в смысле эксплуатации месторождений и обогащения — на каком месте Россия?

— По технологическому уровню Россия входит в пятерку ведущих стран. А в советское время входила в первую тройку. Тогда я хорошо знал промышленность, работал в институте, но восемь месяцев в году мы проводили на предприятиях, поэтому их уровень представляли отлично. Вдобавок нас, нескольких человек, очень рано начали выпускать в командировки за рубеж. И мы знали, что по техническому уровню мы совершенно никак не отстаем: ни по энергоемкости, ни по производительности труда. У нас не было ни одной единицы импортного оборудования тогда. Ни единой! И еще до начала 90-х годов мы продавали наше оборудование практически во все страны СЭВ и третьего мира: Алжир, Марокко, Иран, Ирак, Афганистан.

— Мы так быстро все это убили в один момент в 90-е годы?

— Произошел облом. Все растерялись. Люди не знали, что делать. Что я делал в 1991 году? Думаете, наукой занимался? Нет, искал деньги, чтобы заплатить за отопление. «Ленэнерго» отключало тепло, и мы боялись разморозить здание! Какая наука?! Когда нужно было где-то что-то заработать и заплатить за одно, второе, третье. Главное — найти деньги, чтобы выплатить зарплату и сохранить коллектив. Мы потеряли эти годы. Все валилось.

Если начну рассказывать, как я стал директором «МЕХАНОБРа» в 1991 году и что на меня свалилось — это роман. С нами расплачивался за работу крупный северный комбинат: прислал два вагона селедки! Они стоят на станции. Директор комбината мне звонит: «У меня больше нечем заплатить». Я — ему: «Мне надо выплатить зарплату». Он: «Селедкой». У меня была боевая заместительница по хозяйственной части. Я ее спрашиваю: «Что будем делать?!» Она говорит: «Щас!» Возвращается через два часа:

— Я поменяла!

— Что на что?

— Селедку на постельное белье!

— Что нам это дает?

— Лучше по сроку хранения!

Потом мы это белье продавали каким-то образом и выплачивали зарплату. Еще платили вагоном стекла. А одно предприятие на Волге купило наше оборудование и в расчет прислало два снегохода «Буран».

О какой науке мы тогда могли думать?! Прожить бы! И, кстати, мы в те годы спасались тем, что у «МЕХАНОБРа» были устойчивые контракты с зарубежными фирмами. Из Америки получали деньги на науку. Они заказывали нам работы. Мы и сейчас поставляем оборудование за рубеж, в том числе и в США.

— Какие-то мелочи или что-то серьезное?

— Новые технологии. Под Сан-Франциско построили фабрику по извлечению золота из отходов производства, и она работает. Это был по сумме отличный контракт. Еще поставили американцам свою машину для переработки порошков, работающую в космической отрасли.

— А Россия может сейчас обходиться без заграничного оборудования?

— Это вопрос не только технический. По большому счету мы можем быть абсолютно самодостаточны. Но в чем проблема? За годы приватизации и плохого рыночного хозяйствования было сделано очень много, чтобы разрушить колоссальное количество заводов. Скажем, «Уралмаш» — сегодня уже совсем не тот «Уралмаш», который я помню, это же был завод заводов, гигант индустрии. А сейчас «Уралмаш» вдвое меньше, чем 30 лет назад.

— Это очень важно — то, что вы говорите: сегодня мы не можем обойтись без иностранного оборудования.

— Полностью без импорта пока не можем. Можем к этому стремиться. Такой путь есть. Но сегодня, в эту минуту, если нам перекроют абсолютно поставки импортного оборудования, мы это почувствуем.

— А зачем нам стремиться к полной независимости от импорта? Ведь ни одна европейская страна к этому не стремится. Это невыгодно.

— В Европе таких стран, как Россия, больше нет. По населению, по территории. Чтобы обеспечить хорошую занятость и серьезный экономический рост, мы все-таки должны иметь все компетенции, все уметь.

К примеру, наш институт сегодня интересуется сельскохозяйственной тематикой: помогает в сортировке зерна. Машины, работающие в горной промышленности, могут отсортировывать гнилые, пустые, легкие зерна. В потоке, быстро, на конвейере, и отбрасывать их в сторону. Это очень важно для последующего хранения зерна. То же самое с картофелем. Мы умеем в сепараторе отбрасывать гнилую картошку при закладке ее на зимнее хранение.

— Этим раньше у нас ученые в институтах занимались! Вручную! (Смеется ). А скажите мне: какой процент вашего времени занимает чтение, музыка, театры, музеи — в общем, вся эта, казалось бы, обременительная часть нашей жизни?

— Это та часть жизни, ради которой и живешь. Она — доминанта. Без нее невозможно обходиться. Стараюсь ничего не пропускать: выставки, концерты, спектакли. Но, к сожалению, мало читаю современных авторов: не могу найти своего. У меня на столике постоянно лежат Гоголь, Достоевский, Библия. А среди современных авторов — мало: книга Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени», ваша книга «Мой лейтенант», Светлана Алексиевич. А можно я вас спрошу? Как вы относитесь к тому, что Алексиевич получила Нобелевскую премию?

— Очень хорошо. Она ее заслужила. Она — хороший писатель. Я ее лично знаю. Светлана Алексиевич была большим другом Алеся Адамовича.

— Она — первичный человек или тень Адамовича?

— Нет! Она не тень точно. Как-то мы сидели втроем, и Света сказала, что хочет перейти на документальную литературу, ей очень понравилась наша «Блокадная книга». Она и до этого уже занималась документальной литературой неплохо. У Алексиевич есть замечательное качество: стремление к достоверности жизни. Это не требует сочинительства. 95% мировой литературы — сочинительство. И когда-то писатель назывался сочинитель. Это тоже — драгоценное качество. Достоевский весь из сочинений состоит. Раскольников — не документальная фигура и прочие. В итоге у нас в России это качество — достоверность жизни — было утрачено. К тому же цензура не могла терпеть достоверности жизни. То, что было литературой, все было пропущено через цензуру. И в царское время, и в советское. У нас цензура даже самоцензурой стала: что-то ты можешь произнести, что-то — нет. Наша жизнь была вне цензуры, но и вне литературы. У Алексиевич литература — поверх всякой цензуры. А вы считаете, чтение — потребность полезная для технаря? Нужная вообще?

— Отвечу фразой из романа «Бесы»: «В хамство впадете — гвоздя не выдумаете». В этих словах Достоевского — ответ на ваш вопрос. И это — мое убеждение. Не представляю себе, как мог бы глубоко заниматься наукой и инженерным делом человек, который не имеет кругозора и не понимает всех радостей и красок жизни? Не представляю себе человека-функцию.

— Но такие есть.

— Не просто есть, а предостаточно. Всегда так было и будет.

— А всем ли академикам, членам РАН, свойствен такой интерес к искусству и культуре?

— Академия, как и все общество, неоднородна. Там такое же распределение пристрастий и интересов, как и в обществе в целом.

Расскажу вам одну историю. Ваша первая книга, которая попала мне в руки,— «Иду на грозу». Знаковая книга, она воспитывала любовь к науке, ту методологию, тот подход к научному знанию, который существовал в советские годы.

А спустя много лет я оказался втянут в становление в Петербурге новой фирмы молодых ребят, ученых и предпринимателей, занимающихся грозозащитой и делающих успехи. Они занимаются системами защиты высоковольтных линий от грозы. Вложили в это свои знания и деньги. Начинали абсолютно с нуля, с уголка в какой-то комнате. А сегодня это фирма, известная в мире, у нее есть филиалы в Швейцарии, Китае. Поставляет во все страны мира свои разрядники с большим объемом продаж. Когда я спросил их: «Ребята, а что вас подвигло, почему вы заинтересовались именно этим?» Они мне ответили: «Книга Гранина «Иду на грозу». Они — ваши фанаты. Тратят деньги на науку. Занимаются ею всерьез. Построили высоковольтную лабораторию. Все время моделируют и на базе собственного знания постоянно совершенствуют свои конструкции. Неожиданным образом такие вещи выстреливают. Люди прочли — их это зацепило.

— Очень приятно и интересно. Я в жизни довольно много людей встречал, которые мне говорили: «Я из-за вас, из-за ваших произведений пошел туда-то, сделал то-то…»

— Правильно, я тоже помню эти моменты чтения. Книга появляется, мы зачитываемся ею, и это всегда что-то формирует в человеке. Я пришел в свою профессию таким же образом. Мне было 12 лет, когда мне в руки попала книжка советского писателя Владимира Попова «Сталь и шлак». Я проглотил ее за два дня. И все эти картины раскаленного металла настолько мной завладели, что я все время только ими и грезил, рассказывал друзьям: «Понимаете, течет раскаленная сталь, с нее снимают шлак…» После седьмого класса, будучи отличником, с похвальной грамотой пришел домой и сказал: «Мама, я ухожу из школы. Я пойду в техникум». Она упала в обморок. Потом я ей объяснил, что иду в Горно-металлургический техникум. Мне нравится эта специальность. Я в 14 лет выбрал профессию и уже никогда ее не менял.

— Это интересная таинственная особенность человека, когда вдруг что-то совершенно, казалось бы, постороннее совпадает с тем, что есть в душе. Или не совпадает, а пропадает впустую. Большинство людей (и не только в России, а во всем мире) не знают, к чему они могут быть готовы. Для чего предназначены? Как они могут себя осуществить? И так и живут всю жизнь. Когда человек, может быть, даже генерал по жизни, а на самом деле, в душе, он — парикмахер.

— Это верно. Тот момент, о котором вы говорите, очень важный, когда что-то вдруг совпадает. Зная механику, представляю себе так: что-то в душе попадает в резонанс. У нас же есть какие-то струны внутри. И где-то слышится и ловится отзвук какой-то, в результате которого они начинают вибрировать. Человек приходит в иное состояние.

Такое, кстати, существует и в природе. Есть зона, потенциально склонная к землетрясению. Но оно там никогда не произойдет, хотя высока вероятность. И вдруг где-то, за 600 км, происходит взрыв. Добывают горную породу. Взрывают ее. И этот взрыв за много километров, за счет какого-то малого сигнала, вызывает здесь землетрясение. Такие землетрясения называют триггерными. Триггер как спусковой крючок. Там где-то громыхнуло, а здесь это был какой-то недостающий толчок для того, чтобы сформировалось качественно новое явление.

Родился 20 июня 1944 года в г. Первоуральске Свердловской области. Окончил в 1967 г. Днепропетровский горный институт (ныне Национальный горный университет Украины).
После окончания вуза поступил в Научно-исследовательском институте механической обработки полезных ископаемых «Механобр», пройдя путь от инженера до научного руководителя и председателя совета директоров Научно-производственной корпорации «Механобр-техника».
Доктор технических наук. Академик РАН.
Одновременно является профессором и главным научным сотрудником Санкт-Петербургского горного университета. Автор 370 научных трудов и патентов.

Ведущий специалист России в области обогащения минерального и техногенного сырья, а также горно-обогатительного машиностроения, теории, расчета, проектирования, практики использования и эксплуатации вибрационных машин и устройств, применяемых в горном деле, строительстве, переработке промышленных и коммунальных отходов.

Результаты выполненных Л.А. Вайсбергом фундаментальных исследований и разработок в области теории и расчета вибрационного горно-обогатительного оборудования, являются признанной научной базой для создания передовых отечественных технологий и машин и широко применяются в машиностроении при производстве оборудования и внедрении технологических линий в базовых отраслях обрабатывающей промышленности, а также непосредственно используются в научно-образовательном процессе.

При его непосредственном участии и на основе его технологических подходов был спроектирован, построен и пущен в эксплуатацию ряд крупных промышленных объектов, в частности, обогатительные и агломерационные фабрики Новокузнецкого меткомбината, Запсибкомбината, Алмалыкского ГМК, Навоийского ГМК, Норильского ГМК, комбината Печенганикель, Якуталмаз, Алроса, комбината Эрдэнэт (Монголия) и ряд других крупных комбинатов.

Л.А. Вайсберг является основателем и бессменным научным руководителем инновационного предприятия - Научно-производственной корпорации «Механобр-техника», в которой реализован полный технологический коридор - от формирования научных идей и разработки технической концепции новых машин и технологий для перерабатывающей промышленности до организации серийного производства оборудования и послепродажного обслуживания. В составе корпорации «Механобр-техника» действует некоммерческий научно-образовательный центр, который с активным участием ученых и конструкторов компании и в кооперации с ведущими вузами Санкт-Петербурга содействует подготовке инновационно-ориентированных научных и инженерных кадров.

Председатель правления старейшего научно-технического издания России - «Горного журнала» (издается с 1825 года). Член редсовета журналов «Обогащение руд», «Строительные материалы», «Экология и промышленность России».

Лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники.

Лауреат Национальной экологической премии им. В.И. Вернадского, премии им. А.П. Карпинского, премии им. А.Н. Крылова, а также премии Правительства Санкт-Петербурга «За интеграцию науки, производства и образования» (дважды).

Член Высшего горного совета России.

Почетный доктор Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого, Национальный исследовательский технологический университет «МИСиС», Петрозаводского государственного университета и, почетный профессор Национальный технический университет «Днепровская политехника» (Украина).

Награждён государственными наградами «Заслуженный строитель Российской Федерации», медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» и орденом «Полярная звезда» Монгольской народной республики.

Награжден Благодарностью Президента России, Почетным дипломом, грамотой и Благодарностью Законодательного Собрания и Грамотой губернатора Санкт-Петербурга (неоднократно).

Отмечен высшим профессиональным золотым знаком «Горняк России».

Награждён Патриаршим Знаком св. великомученицы Варвары (Патриархом Московским и всея Руси Кириллом).

Основные публикации

1. Общие принципы проектирования вибрационных машин. Машины для вибрационного разделения сыпучих смесей. Вибрационные грохоты //Вибрации в технике: Справочник в 6 т. Т.4. Вибрационные процессы и машины / М.: Машиностроение, 1981 г.
2. Проектирование и расчет вибрационных грохотов. М.: Недра, 1986 г.
3. Вибрационное грохочение сыпучих материалов. Моделирование процесса и технологический расчет грохотов / "Механобр". СПб, 1994 г.
4. Производство кубовидного щебня и строительного песка с использованием вибрационных дробилок СПб, изд. ВСЕГЕИ, 2004 г.
5. Вибрационные дробилки. СПб: ВСЕГЕИ, 2004, 306 с.
6. Просеивающие поверхности грохотов. СПб: ВСЕГЕИ, 2005, 250 с.
7.Механика сыпучих сред при вибрационных воздействиях: методы описания и математического моделирования // Обогащение руд, 2015, №4 с. 21-31

Леони́д Абра́мович Ва́йсберг (род. 1944) - российский учёный, доктор технических наук, профессор, специалист в области обогащения полезных ископаемых , академик РАН (2016).

Биография

С 1967 года и до настоящего времени работает в НИИ механической обработки полезных ископаемых «Механобр», где прошел путь от инженера до научного руководителя и председателя совета директоров.

Основатель и бессменный научный руководитель инновационного предприятия - Научно-производственной корпорации «Механобр-техника» .

Профессор и главный научный сотрудник Санкт-Петербургского горного университета .

В 2011 году - избран членом-корреспондентом РАН.

В 2016 году - избран академиком РАН.

Научная деятельность

Ведет исследовательские работы в области обогащения минерального и техногенного сырья, а также горно-обогатительного машиностроения, теории, расчета, проектирования, практики использования и эксплуатации вибрационных машин и устройств, применяемых в горном деле, строительстве, переработке промышленных и коммунальных отходов.

Участвовал в проектировании, постройке и запуске в эксплуатацию обогатительных и агломерационных фабрик Новокузнецкого меткомбината, Запсибкомбината, Алмалыкского ГМК, Навоийского ГМК, Норильского ГМК, комбината Печенганикель, Якуталмаз, Алроса, комбината Эрдэнэт (Монголия) и ряд других крупных комбинатов.

Участие в научных организациях

Список избранных научных трудов

Общие принципы проектирования вибрационных машин. Машины для вибрационного разделения сыпучих смесей. Вибрационные грохоты (монография). Вибрации в технике: Справочник в 6 т.т. Т.4. Вибрационные процессы и машины / под ред. Э. Э. Лавендела. М., «Машиностроение», 1981 г.
Проектирование и расчет вибрационных грохотов (монография). Москва, издательство «Недра», 1986 г. 144 с.
Вибрационное грохочение сыпучих материалов. Моделирование процесса и технологический расчет грохотов. Санкт-Петербург. Механобр, 1994. (со
Производство кубовидного щебня и строительного песка с использованием вибрационных дробилок (монография). Санкт-Петербург, изд. ВСЕГЕИ, 2004 г. (соавторы: В. А. Арсентьев, Л. П. Зарогатский, А. Д. Шулояков).
Вибрационные дробилки. Основы расчета, проектирования и технологического применения (монография). Санкт-Петербург, изд. ВСЕГЕИ, 2004 г. (соавторы: Л. П. Зарогатский, В. Я. Туркин).
Просеивающие поверхности грохотов. Конструкции, материалы, опыт применения (монография). Санкт-Петербург, изд. ВСЕГЕИ, 2005 г. (соавторы: А. Н. Картавый, А. Н. Коровников).
Измельчение. Энергетика и технология (монография). Москва. Издательский дом «Руда и Металлы», 2007 (соавторы: Г. Г. Пивняк, И. И. Кириченко, П. И. Пилов, В. В. Кириченко).
Новые подходы к расчёту и моделированию вибрационных грохотов. Маркшейдерия и недропользование, 2013, № 1 (соавторы: К. С. Иванов, А. Е. Мельников).
Исследование структуры порового пространства гнейсогранита методом рентгеновской томографии. Обогащение руд. 2013. № 3 (соавторы: Каменева Е. Е., Пименов Ю. Г., Соколов Д. И.).
Motion of gas bubbles and rigid particles in vibrating fluid-filled volumes. Procedia IUTAM, Elsevier, 2012, pp. 43-50, DOI 10.1016, / j.piutam. 2013.04.007 (соавторы: I. I. Blekhman, L. I. Blekhman, V. S. Sorokin, L. A. Vaisberg, V. B. Vasilkov and K. S. Yakimova).

Награды

Примечания

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1mtspb.com%E2%95%B1rukovoditeli%E2%95%B1vaysbergleonidabramovich.html<%5D<)+%7D"> Вайсберг Леонид Абрамович

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1www.ras.ru%E2%95%B1win%E2%95%B1db%E2%95%B1show_per.asp%E2%9D%93P%E2%95%90.id-62025.ln-ru.dl-.pr-inf.uk-12<%5D<)+%7D"> Вайсберг Л. А.

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1www.rudmet.ru%E2%95%B1page%E2%95%B1Vaysberg_Leonid_Abramovich%E2%95%B1<%5D<)+%7D"> Вайсберг Леонид Абрамович

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1ceo.spb.ru%E2%95%B1rus%E2%95%B1industry%E2%95%B1vaisberg.l.a%E2%95%B1index.shtml<%5D<)+%7D"> Личности Петербурга - Вайсберг Леонид Абрамович

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1www.wwclub.spb.ru%E2%95%B1rus%E2%95%B1o-klube%E2%95%B1chlenyi-kluba%E2%95%B1v%E2%95%B1vajsberg-leonid-abramovich<%5D<)+%7D"> Вайсберг Леонид Абрамович - Всемирный клуб петербуржцев

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1base.garant.ru%E2%95%B11579656%E2%95%B1<%5D<)+%7D"> Постановление Правительства РФ от 17.03.1999 № 306 «О присуждении премий Правительства Российской Федерации 1998 года в области науки и техники»

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>https:%E2%95%B1%E2%95%B1rg.ru%E2%95%B12010%E2%95%B103%E2%95%B126%E2%95%B1premia-dok.html<%5D<)+%7D"> Распоряжение Правительства РФ о присуждении премий Правительства Российской Федерации 2009 года в области науки и техники - Российская газета

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1www.vernadsky.ru%E2%95%B1news%E2%95%B1news%E2%95%B1%E2%9D%93ELEMENT_ID%E2%95%90565 Подведение итогов конкурса «Национальная экологическая премия имени В. И. Вернадского» и подведение итогов 20-летней деятельности Неправительственного экологического фонда имени В.И. Вернадского

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1www.spbrc.nw.ru%E2%95%B1ru%E2%95%B1about%E2%95%B1prize%E2%95%B1prize_spbrc%E2%95%B1594<%5D<)+%7D"> Член-корреспондент РАН Вайсберг Леонид Абрамович (СПбНЦ РАН)

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1pandia.ru%E2%95%B1text%E2%95%B180%E2%95%B1038%E2%95%B143581-4.php<%5D<)+%7D"> Итоги работы Комитета по науке и высшей школе в 2014 году

(неопр.)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1nstar-spb.ru%E2%95%B1news%E2%95%B1students%E2%95%B1laureaty_premiy_pravitelstva_sankt_peterburga_za_vydayushchiesya_dostizheniya_v_oblasti_vysshego_obr%E2%95%B1 Лауреаты премий Правительства Санкт-Петербурга за выдающиеся достижения в области высшего образования и среднего профессионального образования в 2016 году

(неопр.)

(недоступная ссылка)

%D1%81%D0%B0%D0%B9%D1%82<=>%5B>http:%E2%95%B1%E2%95%B1www.zolotonews.ru%E2%95%B1news%E2%95%B127954.htm<%5D<)+%7D"> Новости

(неопр.)