Карен хорни читать онлайн невротическая. Эссе по книге К.Хорни «Невротическая личность нашего времени». Д. Мартыненко. Невротик колеблется в своей самооценке между ощущением величия и ничтожества

В картине проявлений неврозов чувство вины, по всей видимости, играет первостепенную роль

При некоторых неврозах это чувство выражается открыто и сильно: при других оно является более скрытым, но на его наличие указывают поведение, взаимоотношения и образ мышления и реагирования. Вначале я буду кратко обсуждать различные проявления, указывающие на наличие чувства вины. Как я упоминала в предыдущей главе, человек, страдающий неврозом , часто склонен объяснять свои страдания как заслуженные. Это чувство может быть крайне смутным и неопределенным, или оно связано с мыслями или действиями, на которые общество накладывает табу , такими, как мастурбация , инцестуозные побуждения, желание смерти своим родственникам.

У такого человека обычно имеется тенденция по малейшему поводу чувствовать себя виновным. Если кто то хочет увидеться с ним, его первая реакция - ожидание услышать упрек за что либо им сделанное ранее. Если друзья не заходят или не пишут какое то время, он задается вопросом, не обидел ли он их чем то? Он берет на себя вину, даже если не виноват. Виновников своих обид он оправдывает, обвиняя во всем случившемся только себя. Он всегда признает авторитет и мнение других, не позволяя себе иметь собственное мнение или по крайней мере высказывать его. Имеется лишь неустойчивое различие между этим латентным чувством вины, готовым проявиться по любому поводу, и тем, что истолковывалось как бессознательное чувство вины, явное в состояниях депрессии . Последнее принимает форму самообвинений, которые часто являются фантастическими или по крайней мере сильно преувеличенными.

Кроме того, вечные старания невротика выглядеть оправданным в собственных глазах и в глазах других, в особенности когда ясно не осознается громадная стратегическая важность таких усилий, предполагают наличие свободно перемещающегося чувства вины, которое приходится держать в латентном состоянии. На наличие смутного чувства вины указывает преследующий невротика Страх разоблачения или неодобрения. Беседуя с аналитиком, он может вести себя так, как если бы между ними были взаимоотношения преступника и судьи, делая таким образом очень трудным для себя сотрудничество в процессе анализа. Любое предлагаемое ему истолкование он будет воспринимать как укор. Например, если аналитик покажет ему, что за его определенным защитным отношением скрывается тревожность , он ответит: "Я знаю, что я трус".

Если аналитик объяснит ему, что он сторонится людей из за Страха быть отвергнутым, он примет вину на себя, интерпретируя данное объяснение тем, что пытался таким образом облегчить себе жизнь. Навязчивое стремление к совершенству в большой степени развивается из этой потребности избегать какого либо неодобрения. Наконец, если случается неблагоприятное событие, такое, как потеря состояния или несчастный случай, невротичный человек может явно почувствовать себя более уверенно и даже утратить при этом некоторые невротические симптомы. Наблюдение этой реакции, а также тот факт, что иногда, по видимому, сам невротичный человек устраивает или провоцирует неприятности, может вести к предположению, что он испытывает столь сильное чувство вины, что у него развивается потребность в наказании как средстве избавления от этого чувства.

Таким образом, имеется очень много свидетельств, говорящих не только о существовании особо острого чувства вины у человека, страдающего неврозом , но также и о том властном влиянии, которое оно оказывает на его личность. Но, несмотря на эти очевидные свидетельства, необходимо задаться вопросом, является ли сознательное чувство вины невротика подлинным и не позволяют ли симптоматичные отношения, наводящие на мысль о бессознательном чувстве вины, интерпретировать их иначе.

Имеются различные факторы, дающие основание для таких сомнений

Чувство вины, подобно чувству собственной неполноценности, вовсе не является крайне нежелательным; невротичный человек далек от желания избавиться от него. В действительности он настаивает на своей вине и яростно сопротивляется любой попытке снять с него это бремя. Одного лишь этого отношения было бы достаточно, чтобы указать на то, что за его настойчивым утверждением его вины должна скрываться тенденция, как в случае чувства собственной неполноценности, которая несет важную функцию. И еще один фактор следует иметь в виду. Подлинное раскаяние или стыд - болезненные чувства, а обнаруживать эти чувства перед кем либо - еще более болезненно. На самом деле невротичный человек более других людей будет воздерживаться от этого из за Страха неодобрения. Однако то, что мы назвали чувством вины, он выражает очень охотно. Более того, обвинениям в свой адрес, которые столь часто интерпретируются как признаки скрывающегося под ними чувства вины у невротика, свойственны отчетливые иррациональные элементы.

Не только в своих своеобразных самообвинениях, но также в смутном ощущении, что он не заслуживает никакого доброго отношения, он склонен доходить до крайних пределов иррациональности - от явных преувеличений до чистой фантазии. Еще одним признаком, наводящим на мысль, что упреки в свой адрес не обязательно выражают подлинное чувство вины, является тот факт, что бессознательно сам невротик отнюдь не убежден, что является недостойным или ничтожным человеком. Даже когда он выглядит подавленным чувством вины, он может прийти в крайнее негодование, если другие станут всерьез принимать его самообвинения.

Последнее наблюдение приводит к фактору, отмеченному Фрейдом при обсуждении им вопроса о самообвинении при меланхолии: несообразность, которая заключается в том, что присутствует явно выраженное чувство вины и отсутствует чувство унижения, которое должно ему сопутствовать. Одновременно с заявлениями о том, что он недостойный человек, невротик будет предъявлять огромные претензии на внимание и восхищение и обнаружит весьма явное нежелание соглашаться с малейшей критикой. Эта несообразность может сильно бросаться в глаза, как, например, в случае с женщиной, которая ощущала смутную вину по поводу любого преступления, о котором сообщалось в газетах, и даже винила себя каждый раз, когда умирал кто то из родственников, но отреагировала приступом безудержной ярости и потерей сознания на довольно мягкий упрек сестры за постоянное требование внимания к себе.

Но это противоречие не всегда выражается столь наглядно

Оно присутствует намного чаще, чем выходит наружу. Невротик может ошибочно принимать свою склонность к самообвинениям за здоровое критическое отношение к себе. Его чувствительность к критике может прикрываться мыслью, что переносима лишь дружеская критика или носящая конструктивный характер. Но эта мысль является только ширмой и противоречит фактам. Даже дружеский совет может вызвать гневную реакцию, ибо совет любого рода предполагает критику в связи с некоторым несовершенством.

Таким образом, если тщательно исследовать чувство вины н испытать его на подлинность, становится очевидным, что многое из того, что кажется чувством вины, является выражением либо тревожности , либо защиты от нее. Частично это также справедливо и для нормального человека, В нашей культуре считается более благородным бояться Бога , чем бояться людей, или, на нерелигиозном языке, воздерживаться от чего либо по велению совести , а не из Страха быть пойманным. Многие мужчины, которые говорят о сохранении верности на основе велений совести , в действительности просто боятся своих жен.

Вследствие высочайшей тревожности при неврозах невротик чаще, чем здоровый человек, склонен прикрывать свою тревожность чувством вины. В отличие от здорового человека он не только страшится тех последствий, которые вполне могут иметь место, но заранее предвидит последствия, абсолютно несоразмерные с действительностью. Природа этих предчувствий зависит от ситуации. У него может быть преувеличенное представление о грозящем ему наказании, возмездии, покинутости всеми, или же его страхи могут быть совершенно неопределенными. Но какой бы ни была их природа, все его страхи зарождаются в одной и той же точке, которую можно грубо определить как Страх неодобрения или, если Страх неодобрения равносилен сознанию греховности, как Страх разоблачения.

Страх неодобрения очень часто встречается при неврозах . Почти каждый невротик, даже если на первый взгляд он кажется абсолютно уверенным в себе и безразличным к мнению других, испытывает чрезвычайный Страх или сверхчувствителен к неодобрению, критике, обвинениям, разоблачению. Как я уже упоминала, этот Страх неодобрения обычно понимается как указание на скрывающееся под ним подспудное чувство вины. Другими словами, он рассматривается как результат такого чувства. Критическое наблюдение ставит под сомнение это заключение. В ходе анализа пациент часто крайне затрудняется говорить об определенных переживаниях или мыслях - например, о тех, которые имеют отношение к желанию чьей то смерти, мастурбации , инцестуозным желаниям, - из за того, что испытывает по их поводу столь большую вину или, точнее, потому, что думает, что испытывает вину. Когда он обретает достаточную уверенность для их обсуждения и осознает, что они не встречают неодобрения, его чувство вины исчезает.

Он чувствует себя виновным, потому что в результате своей тревожности он даже более, нежели другие, зависит от общественного мнения и вследствие этого ошибается, наивно принимая его за собственное осуждение. Кроме того, его общая чувствительность к неодобрению остается в основе своей неизменной, даже если его чувство вины по конкретным поводам исчезает после того, как он заставляет себя говорить о тех переживаниях, которые их вызвали. Это наблюдение наводит на мысль, что чувство вины является не причиной, а результатом Страха неодобрения. Поскольку Страх неодобрения столь важен как для развития, так и для понимания чувства вины, я здесь затрону некоторые из его внутренних смыслов. Неадекватный Страх неодобрения может слепо распространяться на всех людей или простираться лишь на друзей, хотя обычно невротик неспособен четко различать друзей и врагов.

Вначале он относится лишь к внешнему миру и в большей или меньшей степени всегда остается связанным с неодобрением других, ко может стать также внутренним (интерноризованным). Чем в большей степени это происходит, тем в большей мере неодобрение извне теряет свое значение по сравнению с неодобрением его собственного "Я". Страх осуждения может проявляться в различных формах. Иногда - в постоянной боязни вызвать у людей раздражение. Например, невротик может бояться отказаться от приглашения, высказать несогласие с чьим либо мнением, выразить свои желания, не подойти под заданные стандарты, быть в каком либо отношении заметным. Страх осуждения может проявляться в постоянной боязни, что люди про него что то узнают.

Даже когда он чувствует, что ему симпатизируют, он склонен избегать людей, чтобы не допустить своего разоблачения н падения

Страх также может проявляться в крайнем нежелании позволять другим что либо знать о его личных делах или в несоразмерном гневе в ответ на невинные вопросы о себе. Страх осуждения является одним из наиболее заметных факторов, делающих аналитический процесс трудным для аналитика и болезненным для пациента. Какими бы разными ни были процессы анализа отдельных людей, все они имеют общую черту; борьбу пациента с аналитиком как с опасным человеком, вторгающимся в его мир. Именно этот Страх побуждает пациента вести себя так, как если бы он был преступником, стоящим перед судьей, и, подобно преступнику, он полон тайной непреклонной решимости все отрицать и вводить в заблуждение. Такая позиция может проявиться в сновидениях о том, что его подталкивают к признанию, а он реагирует на это сильнейшим душевным страданием…

Если Страх осуждения не порождается чувством вины, может возникнуть вопрос, почему же невротик столь озабочен по поводу своего разоблачения и неодобрения в свой адрес. Основным фактором, который объясняет Страх неодобрения, является огромное несоответствие, существующее между фасадом, который невротик показывает как миру, так и себе, и всеми теми вытесненными тенденциями, которые сохраняются спрятанными за этим фасадом. Хотя он страдает даже в большей степени, чем сам это сознает, находясь в разладе с самим собой по поводу всего того притворства, которым он должен заниматься, он вынужден тем не менее изо всех сил защищать это притворство, потому что оно служит оплотом, который защищает его от скрытой тревожности . Если мы осознаем, что то, что ему приходится скрывать, образует основу его Страха неодобрения, мы сможем лучше понять, почему исчезновение определенного "чувства вины" не может освободить его от этого Страха .

Нужны более глубокие изменения. Короче говоря, именно неискренность в его личности, или, точнее, в невротической части его личности, ответственна за его Страх неодобрения, и он страшится обнаружения именно этой неискренности. Что касается более конкретного содержания его тайн, то он хочет, во первых, скрыть общую величину того, что обычно понимают под термином "агрессия". Этот термин используется для обозначения не только его реактивной враждебности - гнева, мести, зависти, желания унижать и т.п., - но также всех его тайных претензий к другим людям. Так как я уже всё это детально обсуждала, здесь достаточно будет кратко сказать, что он не хочет предпринимать собственные усилия для достижения желаемого; вместо этого он скрыто настоятельно добивается того, чтобы питаться за счет энергии других людей - либо посредством власти над ними и эксплуатации, либо посредством привязанности, "любви " или покорности им. Как только затрагиваются его враждебные реакции или его претензии, развивается тревожность , не потому, что он чувствует себя виноватым, а потому, что он видит, что его шансы получить ту помощь, в которой он нуждается, находятся под угрозой. Во вторых, он хочет скрыть от других, каким слабым, беззащитным и беспомощным он себя чувствует, в сколь малой степени он может отстаивать свои права, сколь сильна его тревожность . По этой причине он создает видимость силы.

Но чем более его отдельные стремления к безопасности сосредоточиваются на доминировании и, таким образом, чем в большей степени его гордость также связывается с понятием силы, тем в большей мере он в глубине души презирает себя. Он не только чувствует, что слабость опасна, но также считает ее достойной презрения, как в себе, так и в других. Он считает слабостью любое несоответствие требованиям, будь то вопрос о его месте в собственном доме или о его неспособности преодолеть внутренние трудности и т.д.

Поскольку он, таким образом, презирает в себе любую "слабость" и поскольку не может не верить в то, что другие точно так же будут презирать его, если обнаружат его слабость, он предпринимает отчаянные усилия скрыть ее, но делает это всегда со Страхом , что раньше или позже все раскроется; поэтому его тревожность сохраняется. Таким образом, чувство вины и сопровождающие его самообвинения не только являются результатом (а не причиной) Страха неодобрения, но также являются защитой от этого Страха . Они преследуют двойную цель - достичь успокоения и уйти от реального положения дел. Последней цели они достигают либо путем отвлечения внимания от того, что должно быть скрыто, либо посредством столь громадного преувеличения, что представляются ложными. Я приведу два примера, которые могут служить иллюстрацией данного поведения. Однажды один из моих пациентов горько укорял себя за то, что является тяжелой ношей для аналитика, который лечит его за низкую плату. Но в конце беседы он вспомнил, что забыл принести деньги за сеанс.

Это было лишь одно из многих свидетельств его желания получать все даром

Его самообвинения были не чем иным, как уходом от конкретного вопроса. Взрослая и умная женщина чувствовала вину за имевшие место в детстве вспышки гнева и раздражения. Несмотря на то что она понимала, что они были вызваны неблагоразумным поведением родителей, она тем не менее не могла освободиться от своего чувства вины. Это чувство вины со временем столь усилилось, что она стала склонна воспринимать свои неудачи в сфере эротических контактов с мужчинами как наказание за ее враждебные отношения с родителями. Ее отношение к мужчинам стало носить враждебный характер. Страшась отвержения, она порвала все сексуальные связи. Самообвинения не только завещают от Страха неодобрения, но также способствуют определенному успокоению. Даже когда к этому не причастен ни один человек извне, самообвинения через увеличение самоуважения приводят невротика к успокоению, ибо они подразумевают укор себя за те недостатки, на которые другие смотрят сквозь пальцы, и таким образом заставляют считать себя действительно замечательным человеком.

Кроме того, они дают невротику облегчение, потому что редко затрагивают реальную причину его недовольства собой и поэтому фактически оставляют потайную дверь открытой для его веры в то, что он не так уж и плох. Перед тем как мы продолжим дальнейшее обсуждение функций самообвинительных тенденций, мы должны рассмотреть другие способы ухода от одобрения. Защитой, которая прямо противоположна самообвинению и тем не менее служит той же самой цели, является предупреждение любой критики путем стараний быть всегда правым или безупречным и, таким образом, не оставлять никаких уязвимых мест для критики. Там, где преобладает этот тип защиты, любое поведение, даже если оно является вызывающе порочным, будет оправдываться интеллектуальной софистикой, достойной умного и ловкого адвоката. Такое отношение может зайти столь далеко, что человеку будет необходимо ощущать свою правоту в самых малозначительных и пустяковых деталях - например, чувствовать себя всегда правым в отношении прогноза погоды, - потому что для такого человека быть неправым в какой либо одной детали означает подвергнуться опасности оказаться неправым во всем. Обычно человек такого типа неспособен выносить малейшее расхождение во мнении или даже разницу в эмоциональных акцентах, потому что, с его точки зрения, даже минутное несогласие равнозначно критике. Тенденции этого типа в очень большой степени объясняют то, что называется псевдоадаптацией.

Она обнаруживается у лиц, которым, несмотря на тяжелый невроз , удается сохранять в собственных глазах, а иногда и в глазах окружающих людей, видимость своей "нормальности" и хорошей адаптации. Едва ли когда либо ошибешься, предсказывая у невротиков этого типа огромный Страх разоблачения или осуждения. Третий путь, которым невротик может защищать себя от неодобрения, - это поиск спасения в неведении, болезни или беспомощности. В Германии я столкнулась с выразительным примером этого в лице молодой француженки. Она была одной из тех девушек, о которых я уже упоминала, направленных ко мне по подозрению в слабоумии. В течение нескольких первых недель анализа я сама испытывала сомнения по поводу ее умственных способностей. Она, казалось, не понимала ничего из того, что я ей говорила, даже несмотря на то, что превосходно владела немецким.

Я пыталась говорить то же самое более простым языком, но безрезультатно. Наконец два фактора прояснили ситуацию, У нее были сновидения, в которых мой кабинет представлялся в виде тюрьмы или кабинета врача, который проводил ее обследование. Обе эти идеи выдавали ее тревогу по поводу возможности разоблачения, причем последнее сновидение - потому, что она очень боялась любого медицинского обследования. Другим проясняющим фактором стал случай из ее сознательной жизни. Она вовремя не уладила формальности по поводу документов с немецкими властями. Когда наконец она предстала перед официальным лицом, то притворилась, что не понимает по немецки, надеясь таким образом избежать наказания.

Она со смехом рассказала мне об этом инциденте

Затем призналась, что использовала ту же самую тактику по отношению ко мне - и по тем же самым мотивам. Начиная с этого момента она "превратилась" в умную девушку. Она пряталась за таким поведением и тупостью, чтобы избежать опасности обвинения и наказания. В принципе эту же стратегию использует каждый, кто ощущает себя и действует подобно безответственному, шаловливому ребенку, которого нельзя принимать всерьез. Некоторые невротичные люди постоянно практикуют такие отношения. Или, даже если они не ведут себя по детски, они могут отказываться принимать себя всерьез в собственных чувствах. Функцию такого отношения можно увидеть в процессе анализа. На пороге осознания собственных агрессивных наклонностей пациенты могут внезапно ощутить беспомощность, внезапно начать вести себя как дети, не желая ничего, кроме защиты и любви .

Или у них могут быть сновидения, в которых они видят себя маленькими и беспомощными, носимыми во чреве матери или у нее на руках. Если беспомощность неэффективна или неуместна в данной ситуации, той же самой цели может служить болезнь. То, что болезнь может служить уходу от трудностей, хорошо известно. Однако в то же самое время она служит для невротика заслоном от осознания того, что Страх уводит его от разрешения ситуации должным образом. Например, невротик, у которого возникли осложнения с вышестоящим лицом, может найти спасение в остром приступе желудочного расстройства. Апелляция к физической неспособности в такой момент объясняется тем, что она создает явную невозможность действия, так сказать, алиби, и поэтому освобождает его от осознания своей трусости. Последней и очень важной формой защиты от неодобрения любого рода является представление о себе как о жертве. Чувствуя себя оскорбленным, невротик отбрасывает какие либо упреки за собственные тенденции использовать других людей в своих интересах.

С помощью чувства, что им пренебрегают, он освобождается от упреков за свойственные ему собственнические склонности. Своей уверенностью в том, что другие не приносят пользы, он мешает им понять, что стремится взять над ними верх. Эта стратегия "ощущать себя жертвой" столь часто используется и прочно укореняется именно потому, что в действительности является наиболее эффективным методом защиты. Она позволяет невротику не только отводить от себя обвинения, но и одновременно обвинять других. Вернемся теперь к позиции самообвинения. Ока выполняет еще одну функцию: самообвинения не позволяют невротику увидеть необходимость изменений и в действительности служат заместителем таких изменений.

Произвести какие либо изменения сложившейся личности крайне трудно для любого человека. Но для невротика эта задача трудна вдвойне - не только потому, что ему гораздо сложнее осознать необходимость изменения, но также потому, что очень многие из его отношений порождены тревожностью . Вследствие этого он смертельно напуган перспективой изменения и прячется от осознания необходимости этого. Один из способов увиливания от такого знания связан с тайной верой в то, что посредством самообвинения он сможет "вернуться". Этот процесс можно часто наблюдать в повседневной жизни. Если человек сожалеет о том, что сделал или не смог чего то сделать, и поэтому хочет восполнить это или изменить свое отношение, из за которого так получилось, он не будет погружаться в чувство вины. Если все таки это происходит, то указывает на его уход от трудной задачи изменения себя.

В самом деле, много проще заниматься раскаянием, чем самоизменением

В связи с этим упомянем, что еще одним способом, посредством которого невротик может препятствовать осознанию необходимости изменения, является интеллектуализация существующих у него проблем. Пациенты, которые склонны так поступать, находят огромное интеллектуальное удовлетворение в приобретении психологических знаний, включая знания, относящиеся к ним самим, но оставляют их без использования. Позиция интеллектуализации применяется тогда в качестве защиты, которая освобождает их от эмоциональных переживаний и, таким образом, препятствует осознанию ими необходимости изменения. Это как если бы они смотрели на себя со стороны и говорили: как интересно! Самообвинения могут также служить для устранения опасности обвинять других, ибо принять вину на себя представляется более безопасным. Внутренние запреты на критику и обвинения других людей, усиливающие тем самым тенденции к обвинению собственного "Я", играют в неврозах столь огромную роль, что требуют более подробного обсуждения. Как правило, такие внутренние запреты имеют свою историю.

Ребенок, растущий в атмосфере, которая порождает Страх , ненависть и лишает его естественного самоуважения, приобретает глубоко укоренившиеся чувства обиды и обвинения в адрес своего окружения. Однако он не только не способен их выразить, но, если он достаточно сильно запуган, даже не осмеливается допускать их в сферу осознаваемых чувств. Частично это происходит из за простого Страха наказания, а частично вследствие его Страха потери любви и расположения, в которых он нуждается. Эти инфантильные реакции имеют прочную основу в реальной действительности, поскольку те родители, которые создают такую атмосферу, вообще вряд ли способны воспринимать критику из за собственной невротической чувствительности. Однако повсеместное представление о непогрешимости родителей обусловлено культурным фактором.

Позиция родителей в нашей культуре основана на авторитарной власти, на которую всегда можно опереться, чтобы добиться послушания. Во многих случаях в семейных взаимоотношениях царит благожелательность и родителям нет необходимости подчеркивать свою авторитарную власть. Тем не менее, пока данная позиция существует в культуре, она в определенной степени накладывает отпечаток на взаимоотношения, даже оставаясь на заднем плане. Когда взаимоотношения основаны на авторитарности, имеет место тенденция к запрещению критики, потому что обычно она подрывает авторитет. Она может быть запрещена, и данный запрет будет усиливаться наказанием, или, что намного более эффективно, данный запрет может, скорее, молчаливо подразумеваться и навязываться на моральных основаниях. Тогда критическое отношение со стороны ребенка сдерживается не только индивидуальной чувствительностью родителей, но также тем, что родители, впитавшие в себя принятое в культуре правило - грешно критиковать родителей, - пытаются явно или неявно заставить ребенка чувствовать то же самое.

При таких условиях менее запуганный ребёнок может выражать некоторое противодействие, но и его в свою очередь заставят ощущать свою вину. Более робкий, запуганный ребенок не осмеливается показывать никакого недовольства и даже не решается думать о том, что родители могут быть не правы. Однако он чувствует, что кто то, должно быть, не прав, и, таким образом, приходит к заключению, что раз родители всегда правы, то вина лежит именно на нем. Нет надобности говорить о том, что обычно это не интеллектуальный, а эмоциональный процесс. Он побуждается не мышлением, а Страхом . Таким образом, ребенок начинает ощущать себя виноватым, или, точнее, у него развивается тенденция искать и находить вину в себе, вместо того чтобы спокойно взвесить обе стороны и объективно оценить всю ситуацию. Осуждение, скорее, может заставить почувствовать себя скверным, а не виноватым. Имеются лишь тонкие различия между двумя этими чувствами, зависящие целиком от явного или неявного акцента на моральной стороне дела, принятой в его окружении. Девочка, которая всегда подчиняется своей сестре и из Страха покоряется несправедливому обращению, подавляя в себе те обвинения, которые она в действительности ощущает, может внушить себе, что несправедливое обращение оправдано тем, что она хуже своей сестры (менее красива, менее интересна), или же она может считать, что такое обращение с ней оправдано тем, что она плохая девочка.

Однако в обоих случаях она принимает вину на себя вместо осознания того, что с ней обходятся несправедливо

Этот тип реакции необязательно сохранится; если он не укоренился слишком глубоко, он может измениться, если меняется окружающая ребенка среда или если в его жизнь входят люди, которые ценят его и оказывают эмоциональную поддержку. Если такое изменение не происходит, то склонность трансформировать обвинения в самообвинения с течением времени становится сильнее, а не слабее. В то же самое время постепенно накапливается чувство обиды на весь мир, а также растет Страх выразить свою обиду вследствие растущего Страха разоблачения и допущения такой же чувствительности у других. Но выяснить источник возникновения данного отношения недостаточно для его объяснения. И в практическом плане, и в плане динамики важнее вопрос о том, какие факторы поддерживают это отношение в данное время. Крайние трудности невротика при высказывании критики или каких либо обвинений определяются несколькими факторами его взрослой личности. Во первых, такая его неспособность является одним из проявлений отсутствия у него спонтанной уверенности в своих силах.

Для того чтобы понять такое отсутствие, необходимо лишь сравнить отношение невротика с тем, как реагирует здоровый человек в нашей культуре на обвинения в свой адрес и как он себя ведет, обвиняя других. Или, более обобщенно, его поведение при нападении и защите. Нормальный человек способен защищать свое мнение в споре, опровергать необоснованное обвинение, порочащее измышление или обман, протестовать внутренне или внешне против пренебрежительного отношения к себе или жульничества, отказываться от выполнения просьбы или предложения, если они ему не подходят и если ситуация позволяет ему так поступать. Если необходимо, он способен воспринимать критику и сам высказываться критически, выслушивать и выносить обвинения, или умышленно уходить от них, или, если он считает нужным, прекращать отношения с каким либо человеком. Кроме того, он способен защищаться или нападать без непропорционально сильного эмоционального накала и придерживаться середины между преувеличенными самообвинениями и чрезмерной агрессивностью, которая привела бы его к необоснованным, гневным обвинениям против всего мира.

Но эта "золотая середина" может быть достигнута лишь при наличии условий, которых в большей или меньшей степени недостает при неврозах , - при относительной свободе от смутной бессознательной враждебности и сравнительно прочном самоуважении. Когда такое спонтанное самоутверждение отсутствует, неизбежным последствием этого является чувство слабости и беззащитности. Человек, который знает (хотя, возможно, вообще никогда не задумывался над этим), что, если потребует ситуация, он сможет пойти в наступление или защитить себя, является сильным и ощущает себя таковым. Человек, который констатирует, что он, вероятно, не сможет этого сделать, - слаб и чувствует себя слабым. Мы очень точно можем определить, подавили ли мы свое возражение из Страха или из мудрости, согласились ли с обвинением из слабости или из чувства справедливости, даже если приходится обманывать свое сознательное "Я". Для невротичного человека такая регистрация слабости является постоянным тайным источником раздражения.

Множество депрессий начинается после того, как человек оказался неспособен отстоять свои доводы или выразить критическое мнение. Еще одно важное препятствие, стоящее на пути критики и обвинения, прямо связано с тревожностью . Если внешний мир воспринимается как враждебный, если человек ощущает перед ним беспомощность, тогда любой риск вызвать раздражение окружающих представляется чистым безрассудством. Для невротика опасность кажется тем большей и тем в большей степени его ощущение безопасности основано на любви или расположении других, чем сильнее он боится потерять это расположение. Для него вызвать раздражение у другого лица имеет совершенно иное дополнительное значение, чем для нормального человека.

Так как его собственные отношения с другими являются непростыми и хрупкими, он не может поверить в то, что отношение к нему других людей может быть в какой то мере лучшим. Поэтому он чувствует, что вызвать раздражение означает подвергнуть себя опасности окончательного разрыва; он ждет, что его с презрением отвергнут или возненавидят. Кроме того, он сознательно или бессознательно полагает, что другие в столь же большой степени, как и он сам, опасаются разоблачения и критики, и поэтому склонен относиться к ним с такой же повышенной деликатностью, какую он ждет от других. Его чрезмерный Страх высказать свои обвинения или даже помыслить о них ставит его перед определенной дилеммой, потому что, как мы видели, он полон сдерживаемого негодования и обиды. В действительности, как известно каждому, кто знаком с невротическим поведением, многие из его обвинений на самом деле находят выражение, иногда в скрытой, иногда в открытой и наиболее агрессивной форме. Поскольку я тем не менее утверждаю, что он непременно чувствует смирение перед критикой и обвинением, имеет смысл кратко обсудить те условия, при которых такие обвинения будут находить выражение. Они могут быть выражены под влиянием отчаяния, особенно когда невротик чувствует, что ничего от этого не теряет, что в любом случае он будет отвергнут, независимо от своего поведения. Такой случай возникает, например, если на его особые старания быть добрым и заботливым немедленно не отвечают тем же или же его старания вообще отвергаются.

Выплескиваются ли его обвинения сразу в виде взрыва или занимают некоторое время - это зависит от того, как долго копилось его отчаяние

В критический момент он может выплеснуть человеку в лицо все обвинения, которые долгое время вынашивал, или выказывать свою неприязнь в течение длительного времени. Он действительно имеет в виду то, что говорит, и ожидает, что другие воспримут это серьезно, - однако с тайной надеждой, что они осознают глубину его отчаяния и поэтому простят его. Сходное условие имеет место и без какого либо отчаяния, если обвинения относятся к тем людям, которых невротик сознательно ненавидит и от которых не ждет ничего хорошего. Что касается другого условия, к обсуждению которого мы сейчас приступим, то там отсутствует даже крупица искренности.

Невротик также может с большей или меньшей горячностью высказывать обвинения, если видит, что его разоблачают и обвиняют, или чувствует такую опасность. Опасность расстроить других людей может представляться тогда меньшим злом по сравнению с опасностью получить неодобрение. Он чувствует, что находится в критической ситуации, и переходит в контратаку, подобно трусливому животному, которое само не нападает, однако переходит в наступление, когда ему грозит опасность. Пациенты могут бросать в лицо аналитику гневные обвинения в тот момент, когда больше всего опасаются обнаружения какой то тайны или когда заранее знают, что совершенное ими не будет одобрено.

В отличие от обвинений, выносимых под влиянием отчаяния, нападки такого рода делаются безрассудно. Они высказываются без какой либо убежденности в их справедливости, поскольку возникают из острого чувства необходимости отвести от себя непосредственную угрозу, независимо от использованных средств. Иногда среди них могут быть и упреки, которые ощущаются как искренние, однако в основном являются преувеличенными и фантастичными. По всей вероятности, невротик и сам в них не верит и не ждет, что они будут восприняты всерьез. И, очевидно, сильно удивится, если произойдет обратное, например подвергаемый нападкам человек начнет всерьез рассматривать его аргументацию или обнаружит признаки обиды. Когда мы осознаем наличие Страха обвинения, который неотъемлемо присутствует в структуре невроза , и когда мы к тому же осознаём, каким образом пытаются преодолеть этот Страх , тогда мы можем понять, почему внешняя картина в этом отношении часто противоречива. Невротик часто неспособен высказывать обоснованную критику, даже если его переполняют сильнейшие обвинения.

Например, потеряв что то, он будет "грешить" на ближнего, но не сможет предъявить ему обвинения. Те обвинения, которые он все таки высказывает, часто имеют свойство некоторой оторванности от реальности. Они, как правило, высказываются не по делу, имеют оттенок фальши, являются необоснованными или совершенно фантастическими. Будучи пациентом, невротик может бросать в лицо аналитику обвинение в том, что тот разоряет его, но не может высказать искреннее замечание по поводу сигарет, предпочитаемых аналитиком. Эти попытки открыто выразить свои обвинения обычно недостаточны, чтобы разрядить все сдерживаемое негодование. Для этого необходимы косвенные пути, дающие невротику возможность выражать свое негодование без осознания этого. Некоторые из них он находит случайно, в некоторых из этих путей происходит сдвиг с тех лиц, которых он действительно намеревается обвинить, на сравнительно индифферентных лиц. Например, женщина может "сорваться" на горничной из за скандала с мужем или просто из за плохого настроения.

Это предохранительные клапаны, которые сами по себе не характерны для неврозов

Специфически невротический способ косвенно, не осознавая этого, высказать свои обвинения опирается на механизм страдания. Путем страдания невротик может предстать в виде живого укора. Жена, которая заболевает, потому что ее муж приходит домой поздно, выражает таким образом свое недовольство более эффективно, чем с помощью сцен, а также получает дополнительное преимущество, представая в собственных глазах невинной жертвой. Эффективность выражения обвинений посредством страдания зависит от внутренних запретов на высказывание обвинений. Там, где Страх не слишком силен, страдание может демонстрироваться в драматической форме, с открыто высказываемыми упреками общего типа: "Смотри, как ты заставил меня страдать". Это на самом деле и есть третье условие, при котором могут высказываться обвинения, потому что страдание придает обвинениям оправданный вид.

Здесь также имеет место тесная связь с методами, используемыми для достижения любви и расположения, которые мы уже обсуждали; обвиняющее страдание служит в то же самое время мольбой о жалости и вымогательством благ в качестве возмещения за причиненное зло. Чем труднее высказывать обвинения, тем менее демонстративно страдание. Это может зайти столь далеко, что невротик перестанет привлекать внимание других к тому, что он страдает. В общем, мы находим крайнюю вариабельность форм демонстрации им своего страдания. Вследствие Страха , который обступает его со всех сторон, невротик постоянно мечется между обвинениями и самообвинениями. Единственным результатом этого будет постоянная и безнадежная неуверенность, прав он или не прав, критикуя или считая себя обиженным. Он отмечает или по опыту знает, что очень часто ого обвинения вызваны не реальным положением дел, а собственными иррациональными реакциями. Это знание делает для него затруднительным осознание истинности причиненного ему зла и не дает возможности занять твердую позицию.

Наблюдатель склонен принимать или интерпретировать все эти манифестации как проявления особо острого чувства вины. Это не означает, что наблюдатель является невротиком, однако это означает, что его мысли и чувства, так же как и мысли и чувства невротика, подвержены влияниям культуры. Чтобы понять влияния культуры, которые определяют наше отношение к чувству вины, нам пришлось бы затронуть исторические, культурные и философские вопросы, которые намного превзошли бы объем данной книги. Но даже полностью обходя данную проблему, необходимо по крайней мере упомянуть о влиянии христианского учения на вопросы морали.

Подобное рассмотрение чувства вины может быть очень кратко изложено следующим образом. Когда невротик обвиняет себя или указывает на наличие чувства вины того или иного рода, первым вопросом должен быть не вопрос о том, в чем он на самом деле чувствует свою вину, а вопрос о том, каковы могут быть функции такого самообвинения. Основные функции, которые мы обнаружили, таковы: проявление Страха Страх последствий. Если допустить, что чувства вины не являются сами по себе первичной мотивационной системой, становится необходимым пересмотреть некоторые аналитические теории, которые были основаны на предположении, что чувства вины - в особенности чувства вины смутного характера, которые Фрейд в предварительном плане назвал бессознательными чувствами вины, - имеют первостепенное значение в порождении невроза .

Я упомяну лишь о трех наиболее важных теориях: о теории "негативной терапевтической реакции", которая утверждает, что пациент предпочитает оставаться больным вследствие его бессознательного чувства вины; о теории Супер Эго как внутренней инстанции, которая налагает наказания на "Эго"; и о теории морального мазохизма , которая объясняет причиняемые себе человеком страдания как результат потребности в наказании.

Содержание Психология, философия

Карен Хорни (1885-1952) родилась в деревушке Бланкенезе близ Гамбурга. Ее отец Берндт Даниэльсен - норвежец, принявший немецкое гражданство, - служил капитаном на трансокеанском лайнере, который курсировал между Гамбургом и Северной Америкой. От предыдущего брака он имел четверых детей. Мать - Клотильда ван Розелен, по происхождению голландка, была на 18 лет моложе своего мужа. Родители Карен были очень непохожи друг на друга. Коренные различия в характерах и мировоззрении привели впоследствии к распаду семьи и серьезно сказались на становлении личности дочери. Берндт Даниэльсен был человеком простым, грубоватым и глубоко религиозным. Его идеалом была патриархальная семья, в которой женщине отводилась роль покорной и безропотной хозяйки. Клотильда Даниэльсен в вопросах религии отличалась свободомыслием. Она была более образованным и культурным человеком, чем ее муж, и неохотно мирилась с приниженным положением в семье. Вообще, она была сторонницей большей независимости женщин.

Карен Даниэльсен обладала ярким умом, тягой к знаниям и сильным стремлением к самоутверждению. По ее мнению, симпатии родителей всегда принадлежали ее старшему брату Берндту; себя же она чувствовала нежеланным и нелюбимым ребенком. Эти переживания породили также ощущение собственного физического несовершенства, что абсолютно не соответствовало действительности: Карен была весьма привлекательна. Для себя она решила: если не получается быть красивой, надо быть умной и решительной.

Впервые Хорни обратилась к психоанализу в качестве пациентки в связи с обострением в 1911 г. депрессии и тревожности. Эти симптомы возникли как следствие глубоких переживаний, вызванных смертью матери. Свою роль сыграли и двойственное отношение к отцу, и внутреннее противоречие между карьерой и домом, и накапливавшиеся проблемы в супружеских отношениях. Однако, курс лечения не был завершен и прервался менее чем через год. В своем дневнике Хорни записала, что разочарована результатами лечения.

Освоив психоаналитический метод, Хорни с 1919г. вела собственную практику. Из собственной практики Хорни вынесла убеждение в том, что психическую деятельность человека невозможно адекватно объяснить его биологической природой. Она выступила за социологическую ориентацию психоанализа, считая, что внутриличностные конфликты порождаются главным образом социальными факторами. В 1937 г. вышла ее первая книга - «Невротическая личность нашего времени», посвященная анализу роли социальных факторов в возникновении неврозов.

В данной книге автору удалось полно и точно описать живущего среди нас и страдающего неврозом человека, с его конфликтами, переживаниями и теми многочисленными затруднениями, которые он испытывает во взаимоотношениях с людьми, а также и в отношении самого себя. К. Хорни сосредотачивается на описании структуры характера, которая в наше время в той или иной форме повторяется почти у всех людей, страдающих неврозом. Особое внимание уделено не прошлым, а существующим в данное время конфликтам невротика и попыткам их решения, а также его насущным тревогам и созданным от них защитам. Книга написана доступным языком и адресована не только психиатрам и психологам, но и педагогам, и социальным работникам, и антропологам, и даже… самим невротикам. Она включает в себя пятнадцать глав. Остановимся на них поподробнее.

Глава 1. КУЛЬТУРНЫЙ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПОНИМАНИЯ НЕВРОЗОВ.
Термин "невротичный", хотя он и является медицинским по происхождению, не может использоваться без учета культурных аспектов. Например, у нас человек, в течение часа разговаривающий с покойным дедушкой, будет считаться признанным невротиком или психопатом, в то время как такое общение с предками считается признанным образцом у некоторых индейских племен. Понятие о том, что является нормальным, видоизменяется не только в различных культурах, но также, с течением времени, в пределах одной и той же культуры (например, представление о браке).

Хорни выделила следующие критерии невроза .

1 . Невроз предполагает отклонение от нормы . В то же время люди могут отклоняться от общего образца, и, не страдая неврозом. Поэтому для определения степени отклонения необходим психологический и медицинский анализ.

2 . Всегда присутствуют некоторые виды внутренних запретов. Они обладают двумя признаками, которые можно обнаружить во всех неврозах без глубокого изучения структуры личности:
- ригидность реагирования – отсутствие той гибкости, которая позволяет нам реагировать различным образом на разные ситуации. Например, нормальный человек становится подозрительным, когда чувствует или видит причины для этого; невротик может быть подозрительным все время, независимо от ситуации, осознает он свое состояние или нет. Нормальный человек может временами испытывать нерешительность, столкнувшись с важным и трудным вопросом, невротик постоянно находится в нерешительности. Ригидность, однако, указывает на наличие невроза, когда она отклоняется от культурных образцов.

Расхождение между потенциальными возможностями данного человека и его действительными жизненными достижениями бывает вызвано лишь внешними факторами. Но оно может указывать на наличие невроза: если, несмотря на свои дарования и благоприятные внешние возможности для их развития, человек остается бесплодным; или, обладая блестящей внешностью, женщина не считает себя привлекательной. Другими словами, невротик сам стоит у себя на пути.

3. Наличие тревоги и те защиты, которые выстраиваются против нее. Тревога – явление невротическое в тех случаях, когда учитываются следующие факторы : невротик испытывает не только общекультурные страхи, но и добавляет индивидуальные; затрата большего энергетического потенциала, чем того требует эта же ситуация у здорового человека. Тревога является тем мотором, который запускает невротический процесс и поддерживает его течение.

4. Наличие конфликта противоречащих друг другу тенденций, существование которых сам невротик не осознает и в отношении которых он непроизвольно пытается найти определенные компромиссные решения.

Вывод: неврозом является психическим расстройством, вызываемым страхами и защитами от них, а также попытками найти компромиссные решения конфликта разнонаправленных тенденций. Также оно должно отклоняется от общепринятого в данной культуре образца.

Глава 2 . ЧТО ПОБУЖДАЕТ НАС ГОВОРИТЬ О «НЕВРОТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ».

Говоря о неврозах, Карен Хорни имеет в виду неврозы характера , то есть те состояния, в которых основное расстройство заключается в деформациях характера. Неврозы характера являются результатом скрытого хронического процесса, начинающегося, как правило, в детстве и в той или иной степени охватывающего более или менее обширные области в общей структуре личности. С помощью внешнего наблюдения Хорни классифицировала отношения невротиков с людьми на 5 групп :

1. Отношения любви, привязанности и расположения. Одной из доминирующих черт невротиков в наше время является их чрезмерная зависимость от одобрения или расположения со стороны других людей.У невротиков имеет место неразборчивый голод на благорасположение или высокую оценку, безотносительно к тому, любят ли они сами данного человека или имеет ли для них какое-либо значение суждение этого лица. В то же время эта чувствительность может скрываться под маской безразличия.

2. Отношения, связанные с оценкой «Я» (внутренняя незащищенность). Постоянно присущими им характерными чертами являются их чувства неполноценности и несоответствия. Они могут проявляться множеством способов – такими, как убежденность в своей некомпетентности, глупости, непривлекательности, которые могут существовать без какой-либо основы в реальности. Эти чувства неполноценности могут открыто проявляться в форме жалоб или тревог, а приписываемые себе недостатки восприниматься как факт, не требующий доказательств. С другой стороны, они могут быть скрыты за компенсаторными потребностями в самовозвеличивании, за навязчивой склонностью показывать себя в выгодном свете, производить впечатление на других и на самого себя, используя все возможные атрибуты, сопутствующие престижу в нашей культуре, такие, как деньги, необычайные познания.

3. Отношения, связанные с самоутверждением. Под самоутверждением Хорни имеет в виду акт утверждения собственного "Я" или своих притязаний. В этой сфере невротики обнаруживают обширную группу запретов. У них существуют внутренние запреты на то, чтобы выразить свои желания или просьбы о чем-либо, сделать что-либо в своих интересах, высказать мнение или обоснованную критику, приказать кому-либо, выбрать человека, с которым они хотят общаться, установить контакты с людьми и так далее. Особенно важным также является неспособность что-либо планировать.

4. Отношения, связанные с агрессией – это действия, направленные против кого-либо, нападки, унижение других людей, посягательство на чужие права. Расстройства такого рода проявляются в двух абсолютно различных формах. Первая форма заключается в склонности быть агрессивным, властным, сверхтребовательным, распоряжаться, обманывать, критиковать или придираться. Чаще всего такие люди ни в малейшей степени не осознают своей агрессии и субъективно убеждены в своей искренности и правоте. Вторая форма – противоположна. На поверхности лежит без труда обнаруживаемое чувство, что их постоянно обманывают, ими управляют, их бранят или унижают. Эти люди также часто не осознают того, что это лишь их собственное искаженное восприятие; напротив, они полагают, что весь мир ополчился против них и обманывает их.

5. Отношения, связанные с сексуальностью подразделяются на два вида: это либо навязчивая потребность в половой активности, либо запрет на нее.

Вывод: все отношения, какими бы разнородными они ни казались, структурно взаимосвязаны.
Глава 3. ТРЕВОЖНОСТЬ.

Тревожность является динамическим центром неврозов. Хорни прослеживает коренные отличия страха и тревоги. Как страх, так и тревога являются адекватными реакциями на опасность, но в случае страха опасность очевидна, объективна, а в случае тревоги она скрыта и субъективна. Иначе говоря, интенсивность тревоги пропорциональна тому смыслу, который для данного человека имеет данная ситуация. Причины же его тревоги, в сущности, ему неизвестны. Хорни выделяет 3 отношения невротиков к тревоге.

1) невротики, которые вполне осознают, что их переполняет тревога. Ее проявления варьируются в громадном диапазоне: она может проявляться в виде неясной тревоги, в форме приступов страха; может быть привязана к определенным ситуациям или действиям, таким, как боязнь высоты, улиц, публичных представлений; может иметь определенное содержание, например опасение сойти с ума, заболеть раком, проглотить иголку.

2) невротики, которые осознают, что время от времени испытывают тревогу , зная или не зная о вызывающих ее обстоятельствах, но они не придают ей какого-либо значения.

3) невротики, которые осознают лишь наличие у себя депрессий, чувства неполноценности, расстройств в половой жизни и тому подобного, но до конца не осознают, что когда-либо испытывали или испытывают чувство тревоги.

В нашей культуре существует 4 способа избежать тревожности :

1. Рационализация (поиск разумных и логичных объяснений человеком своих отрицательных поступков) – является наилучшим способом оправдания своего уклонения от ответственности. Он заключается в превращении тревожности в рациональный страх.

2. Отрицание существования тревоги , т.е. устранение её из сознания, сопровождающиеся физическими признаками (тошнота, рвота, энурез, потовыделение и т.д.) и психологическими (чувство нетерпения, ощущение внезапного приступа, паралича). Мы можем испытывать все эти чувства и физические ощущения, когда боимся и осознаем этот страх. Всё, чего может достичь невротик самостоятельно – это устранить явные проявления тревожности. Но Фрейд говорил, что исчезновение симптомов не является достаточным признаком излечения. И всё же не следует недооценивать такой результат. Он может иметь практическую ценность и может также обладать психологическим значением для повышения уважения к себе.

3. Заглушение тревоги наркотиками . К ней могут прибегать сознательно посредством принятия алкоголя или наркотиков. Однако для этого имеется множество путей и не столь очевидных. 1 путь погружение в социальную деятельность под влиянием страха одиночества. 2 путь наркотического глушения тревожности – попытка "потопить" ее в работе. 3 путь – чрезмерная потребность в сне, хотя сон не способствует собственно восстановлению сил. 4 путь - половая активность, посредством которой может ослабляться тревожность.
4. Избегание мыслей, чувств, побуждений или ситуаций, вызывающих тревогу . Это может быть сознательный процесс, когда, например, человек, боящийся нырять в воду, избегает делать это. Точнее говоря, человек может осознавать наличие тревоги и то, что избегает ее. Однако он может также весьма смутно осознавать – или вообще не осознавать – наличие тревоги и способы избавления от нее. Он может, например, не осознавая этого, откладывать со дня на день дела, вызывающие тревогу: принятие решений, обращение к врачу.

В свою очередь, если такое избегание действует непроизвольно, то мы сталкиваемся с феноменом внутреннего запрета . Внутренний запрет выражается в неспособности делать, чувствовать или обдумывать определенные вещи, а его функция – избавить от тревоги, которая возникает, если человек попытается делать, ощущать или обдумывать эти вещи. Внутренние запреты наиболее эффективно представлены в истерических выпадениях функций: истерической слепоте, немоте или параличе конечностей.

Условия, необходимые для осознания наличия внутренних запретов:

1. Мы должны осознавать наличие желания что-либо сделать для того, чтобы осознать неспособность сделать это (например, человек, слушающий научный доклад и имеющий насчет него критические суждения).

2. Осознанию может препятствовать запрет, который выполняет столь важную функцию в жизни человека, что он воспринимает его как не подлежащий сомнению и изменению факт (например, тревога, связанная с тяжёлой работой).

3. Возможно, запреты отдельного человека вообще нельзя осознать, если они совпадают с одобряемыми в культуре формами запретов или с соответствующими идеологическими установками.

Вывод: наша культура порождает огромную тревожность в людях, живущих в ней. Следовательно, практически каждый построил ту или иную из упомянутых Карен Хорни форм защиты.

Настоящего времени . ... Если сравнить наше Я с... и Карен Хорни , которые... её леворадикальные взгляды были несовместимы с тоталитарным режимом национал-социализма. К. Хорни ... многие невротические конфликты... самореализация личности , когда... значимой оказалась книга "Бегство...

Карен Хорни (1885-1952) родилась в деревушке Бланкенезе близ Гамбурга. Ее отец Берндт Даниэльсен - норвежец, принявший немецкое гражданство, - служил капитаном на трансокеанском лайнере, который курсировал между Гамбургом и Северной Америкой. От предыдущего брака он имел четверых детей. Мать - Клотильда ван Розелен, по происхождению голландка, была на 18 лет моложе своего мужа. Родители Карен были очень непохожи друг на друга. Коренные различия в характерах и мировоззрении привели впоследствии к распаду семьи и серьезно сказались на становлении личности дочери. Берндт Даниэльсен был человеком простым, грубоватым и глубоко религиозным. Его идеалом была патриархальная семья, в которой женщине отводилась роль покорной и безропотной хозяйки. Клотильда Даниэльсен в вопросах религии отличалась свободомыслием. Она была более образованным и культурным человеком, чем ее муж, и неохотно мирилась с приниженным положением в семье. Вообще, она была сторонницей большей независимости женщин.

Глава 1. КУЛЬТУРНЫЙ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПОНИМАНИЯ НЕВРОЗОВ.
Термин "невротичный", хотя он и является медицинским по происхождению, не может использоваться без учета культурных аспектов. Например, у нас человек, в течение часа разговаривающий с покойным дедушкой, будет считаться признанным невротиком или психопатом, в то время как такое общение с предками считается признанным образцом у некоторых индейских племен. Понятие о том, что является нормальным, видоизменяется не только в различных культурах, но также, с течением времени, в пределах одной и той же культуры (например, представление о браке).

Хорни выделила следующие критерии невроза .

1 . Невроз предполагает отклонение от нормы. В то же время люди могут отклоняться от общего образца, и, не страдая неврозом. Поэтому для определения степени отклонения необходим психологический и медицинский анализ.

2 . Всегда присутствуют некоторые виды внутренних запретов. Они обладают двумя признаками, которые можно обнаружить во всех неврозах без глубокого изучения структуры личности:
- ригидность реагирования – отсутствие той гибкости, которая позволяет нам реагировать различным образом на разные ситуации. Например, нормальный человек становится подозрительным, когда чувствует или видит причины для этого; невротик может быть подозрительным все время, независимо от ситуации, осознает он свое состояние или нет. Нормальный человек может временами испытывать нерешительность, столкнувшись с важным и трудным вопросом, невротик постоянно находится в нерешительности. Ригидность, однако, указывает на наличие невроза, когда она отклоняется от культурных образцов.

3. Наличие тревоги и те защиты, которые выстраиваются против нее. Тревога – явление невротическое в тех случаях, когда учитываются следующие факторы: невротик испытывает не только общекультурные страхи, но и добавляет индивидуальные; затрата большего энергетического потенциала, чем того требует эта же ситуация у здорового человека. Тревога является тем мотором, который запускает невротический процесс и поддерживает его течение.

4. Наличие конфликта противоречащих друг другу тенденций, существование которых сам невротик не осознает и в отношении которых он непроизвольно пытается найти определенные компромиссные решения.

Глава 2 . ЧТО ПОБУЖДАЕТ НАС ГОВОРИТЬ О «НЕВРОТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ».

1. Отношения любви, привязанности и расположения. Одной из доминирующих черт невротиков в наше время является их чрезмерная зависимость от одобрения или расположения со стороны других людей. У невротиков имеет место неразборчивый голод на благорасположение или высокую оценку, безотносительно к тому, любят ли они сами данного человека или имеет ли для них какое-либо значение суждение этого лица. В то же время эта чувствительность может скрываться под маской безразличия.

2. Отношения, связанные с оценкой «Я» (внутренняя незащищенность). Постоянно присущими им характерными чертами являются их чувства неполноценности и несоответствия. Они могут проявляться множеством способов – такими, как убежденность в своей некомпетентности, глупости, непривлекательности, которые могут существовать без какой-либо основы в реальности. Эти чувства неполноценности могут открыто проявляться в форме жалоб или тревог, а приписываемые себе недостатки восприниматься как факт, не требующий доказательств. С другой стороны, они могут быть скрыты за компенсаторными потребностями в самовозвеличивании, за навязчивой склонностью показывать себя в выгодном свете, производить впечатление на других и на самого себя, используя все возможные атрибуты, сопутствующие престижу в нашей культуре, такие, как деньги, необычайные познания.

3. Отношения, связанные с самоутверждением. Под самоутверждением Хорни имеет в виду акт утверждения собственного "Я" или своих притязаний. В этой сфере невротики обнаруживают обширную группу запретов. У них существуют внутренние запреты на то, чтобы выразить свои желания или просьбы о чем-либо, сделать что-либо в своих интересах, высказать мнение или обоснованную критику, приказать кому-либо, выбрать человека, с которым они хотят общаться, установить контакты с людьми и так далее. Особенно важным также является неспособность что-либо планировать.

4. Отношения, связанные с агрессией – это действия, направленные против кого-либо, нападки, унижение других людей, посягательство на чужие права. Расстройства такого рода проявляются в двух абсолютно различных формах. Первая форма заключается в склонности быть агрессивным, властным, сверхтребовательным, распоряжаться, обманывать, критиковать или придираться. Чаще всего такие люди ни в малейшей степени не осознают своей агрессии и субъективно убеждены в своей искренности и правоте. Вторая форма – противоположна. На поверхности лежит без труда обнаруживаемое чувство, что их постоянно обманывают, ими управляют, их бранят или унижают. Эти люди также часто не осознают того, что это лишь их собственное искаженное восприятие; напротив, они полагают, что весь мир ополчился против них и обманывает их.

5. Отношения, связанные с сексуальностью подразделяются на два вида: это либо навязчивая потребность в половой активности, либо запрет на нее.

Вывод: все отношения, какими бы разнородными они ни казались, структурно взаимосвязаны.
Глава 3. ТРЕВОЖНОСТЬ.

В нашей культуре существует 4 способа избежать тревожности:

1. Рационализация (поиск разумных и логичных объяснений человеком своих отрицательных поступков) – является наилучшим способом оправдания своего уклонения от ответственности. Он заключается в превращении тревожности в рациональный страх.

2. Отрицание существования тревоги, т.е. устранение её из сознания, сопровождающиеся физическими признаками (тошнота, рвота, энурез, потовыделение и т.д.) и психологическими (чувство нетерпения, ощущение внезапного приступа, паралича). Мы можем испытывать все эти чувства и физические ощущения, когда боимся и осознаем этот страх. Всё, чего может достичь невротик самостоятельно – это устранить явные проявления тревожности. Но Фрейд говорил, что исчезновение симптомов не является достаточным признаком излечения. И всё же не следует недооценивать такой результат. Он может иметь практическую ценность и может также обладать психологическим значением для повышения уважения к себе.

3. Заглушение тревоги наркотиками. К ней могут прибегать сознательно посредством принятия алкоголя или наркотиков. Однако для этого имеется множество путей и не столь очевидных. 1 путь погружение в социальную деятельность под влиянием страха одиночества. 2 путь наркотического глушения тревожности – попытка "потопить" ее в работе. 3 путь – чрезмерная потребность в сне, хотя сон не способствует собственно восстановлению сил. 4 путь - половая активность, посредством которой может ослабляться тревожность.
4. Избегание мыслей, чувств, побуждений или ситуаций, вызывающих тревогу. Это может быть сознательный процесс, когда, например, человек, боящийся нырять в воду, избегает делать это. Точнее говоря, человек может осознавать наличие тревоги и то, что избегает ее. Однако он может также весьма смутно осознавать – или вообще не осознавать – наличие тревоги и способы избавления от нее. Он может, например, не осознавая этого, откладывать со дня на день дела, вызывающие тревогу: принятие решений, обращение к врачу.

Условия, необходимые для осознания наличия внутренних запретов:

Вывод: наша культура порождает огромную тревожность в людях, живущих в ней. Следовательно, практически каждый построил ту или иную из упомянутых Карен Хорни форм защиты.

Глава 4. ТРЕВОЖНОСТЬ И ВРАЖДЕБНОСТЬ.

Человек, переживая тревогу, ощущает могущественную, неотвратимую опасность, перед которой он полностью бессилен. Такая опасность порождается или усиливается внутренними психологическими факторами, беспомощность же обусловлена собственным отношением человека, т.е. субъективным фактором. Основа тревожности лежит не в сексуальных влечениях, как считал Фрейд, а во враждебных импульсах, связанных с ними (стремление причинять боль или унижать партнёра посредством сексуальных отношений). В действительности враждебные побуждения образуют главный источник, из которого проистекает невротическая тревожность. Но возникает необходимость детальнее исследовать те психологические последствия, которые возникают в результате вытеснения враждебности. Вытеснить враждебность означает делать вид, что все хорошо, и таким образом устраняться от борьбы тогда, когда нам следует бороться, или по крайней мере когда нам хотелось бы бороться. Следовательно, первым неизбежным следствием такого вытеснения является то, что оно порождает чувство беззащитности. Если враждебность вытеснена, у человека нет ни малейшего представления о том, что он ее испытывает.

Когда человек осознает свою злобу, ее проявление ограничено в 3 отношениях:
1. Учет обстоятельств позволяет анализировать и контролировать ситуацию.
2. Если гнев относится к тому лицу, в котором он нуждается, то гнев раньше или позже включается в комплекс всех его чувств.

3. Осознание собственных принципов как личности позволяет сдерживать проявления враждебные побуждения.

Если гнев бесконтролен, то отрезается возможность ограничения, и в результате враждебные импульсы выходят за ограничительные барьеры как изнутри, так и снаружи. Происходит осознание наличия аффекта, проекция гнева на внешний мир.

Хорни предлагает классификацию форм тревоги, возникающих в результате вытеснения враждебности:
А. Человек воспринимает опасность как исходящую из его собственных побуждений – прямой результат вытеснения.

Б. Опасность ощущается как угроза извне – проекция (наделение другого человека собственными мотивами, чертами).

Группы делятся на подгруппы:

1) Опасность ощущается как угроза «Я». 2) Опасность ощущается как угроза другим.

4 основных вида тревожности:

1А: Опасность ощущается как проистекающая от собственных побуждений и угрожающая "Я". Пример: Фобия, связанная с побуждением прыгнуть вниз с высоты.

2А: Опасность ощущается как исходящая от собственных побуждений и угрожающая другим. Пример: Страх нанести кому-либо увечье.

1Б: Опасность ощущается как идущая извне и угрожающая "Я". Пример: Страх грозы.

2Б: Опасность ощущается как приходящая извне и угрожающая другим. Враждебность проецируется на внешний мир и сохраняется первоначальный объект враждебности. Пример: Тревожность сверхзаботливых матерей по поводу опасностей, угрожающих их детям.
Крайне важным моментом для движущих сил невроза является то, что тревожность и враждебность неразрывно переплетены.

Концепция тревожности Хорни как психоаналитическая в некоторых положениях расходится с пониманием Фрейда. Фрейд выдвинул две точки зрения на тревожность.

1. Тревожность возникает в результате вытеснения влечений (она относилась к сексуальному влечению и носила характер физиологической интерпретации).

2. Тревожность возникает в результате страха перед влечениями, обнаружение которых влечет внешнюю опасность (она относилась к сексуальному влечению, агрессивным побуждениям и носила характер психологической интерпретации).

Хорни интегрирует эти две точки зрения: тревога возникает в большей степени из-за страха перед нашими вытесненными влечениями.

Фрейд: тревога возникает в результате любого побуждения, вызывающего внешнюю опасность. Хорни: ограничивает побуждения рамками культурных образцов, приемлемых табу общества.

Фрейд: тревожность порождается в детстве и влияет на неврозы, возникающие во взрослой жизни. Хорни: считает, что мы наблюдаем не повторение комплексов, а дальнейшее их развитие. И тревожность в целом не является инфантильной реакцией.

Глава 5. БАЗАЛЬНАЯ СТРУКТУРА НЕВРОЗОВ.

Хорни полагает, что для понимания развития невроза необходимо обратиться к детству.
Общим для невротиков является окружающая среда, обнаруживающая в различных сочетаниях следующие особенности:

1. Отсутствие подлинной привязанности и теплоты родителей к ребенку, вероятно, в силу собственных неврозов (проявляется в гиперопеке, самопожертвовании со стороны «идеальной» матери, предпочтении других детей). Ребенок может вынести очень многое из того, что часто относится к травматическим факторам, – внезапное отнятие от груди, периодические побои, переживания на сексуальной почве, – но все это до тех пор, пока в душе он чувствует, что является желанным и любимым.

2. Запрет в культуре на получение удовольствия в целом и сексуальное, в частности (формирование фрустрации).

3. Ревность к значимому объекту (могут искусственно стимулироваться той атмосферой, в которой растет ребенок)

Опасностью при формировании характера ребенка (и, соответственно, причиной для возникновения тревожности) является вытеснение враждебности. Причинами «вытесняющего» поведения могут быть:

Беспомощность – не столько биологическая, сколько социальная, вследствие запуганности, сюсюканья, эмоциональной зависимости. Чем более беспомощным делается ребенок, тем в меньшей степени он может осмелиться на сопротивление в своих чувствах или действиях. Происходящее в этой ситуации можно выразить такой формулой: мне приходится вытеснять свою враждебность, потому что я в вас нуждаюсь .

Страх – возникает как от прямых (угрозы, запреты, наказания), так и косвенных причин, (наблюдение эмоциональных взрывов, сцен насилия). Чем сильнее ребенок переполняется страхами, тем меньше будет он осмеливаться показывать или даже ощущать враждебность. Здесь справедлива следующая формула: мне приходится вытеснять свою враждебность, потому что я боюсь вас

Любовь – отсутствие искренней привязанности, часто заменяется обильными словесными заверениями о том, сколь сильно родители любят ребенка лишь словесные заверения. Ребенок может цепляться за этот суррогат любви и бояться нашалить, дабы не потерять эту награду за свое послушание. В таких ситуациях ребенок действует по следующей формуле: мне приходится вытеснять враждебность из-за страха потерять любовь .
- чувство вины – ребенку внушают вину за любое выражение негодования, непослушания и обиды по отношению к родителям, которые непреемлемы в социуме. Чем сильнее ребенка заставляют ощущать свою вину, тем менее он будет осмеливаться ощущать недоброжелательность или выступать с обвинениями в адрес родителей. В этой ситуации справедлива формула: мне приходится вытеснять свою враждебность, потому что я буду плохим ребенком, если буду ее проявлять .

В различных комбинациях любой из упомянутых выше факторов может заставить ребенка вытеснить свою враждебность и в итоге породит тревожность.

Однако, не всегда инфантильная тревожность ведет к неврозу. И только при стечении неблагоприятных факторов среды, а также особо выделяемом Хорни фактором семьи дает благодатную почву для формирования ощущения одиночества, отверженности, снижает способность к самозащите и делает человека более ранимым и обидчивым. Такой склад характера Хорни называет базальной тревожностью (интенсивное и всепроникающее ощущение отсутствия безопасности).

Характеристика Базальной Тревожности:

1. Базальная тревожность лежит в основе отношения к людям. Неврозы образуются в результате невротических реакций на отдельные конфликтные ситуации, в которых участвуют отдельные люди, чьи личные отношения не нарушены.
2. Значимость базальных неврозов проявляется в соотношении с простыми ситуативными неврозами: во втором случае наблюдается быстрый терапевтический эффект, где наблюдается адекватное отношение между конфликтной и невротической реакциями, а в неврозах характера такая связь отсутствует и малейший повод вызывает острую реакцию на стресс.

3. Базальная тревожность действует в определенных рамках, варьируясь только в степени и интенсивности. Приблизительно ее можно описать как чувство собственной незначительности, беспомощности, покинутости, подверженности опасности.

4. Отсутствие осознанности базальной тревожности в неврозе.

5. Хотя базальная тревожность относится к людям, она может быть полностью лишена личностного характера и трансформирована в ощущение опасности, исходящей от грозы, политических событий, микробов, несчастных случаев, консервированной пищи.

6. В философии, религии понимание базальной тревожности является нормой («Страх перед Творцом»: страх перед смертью, болезнью, старостью, стихиями и т.д.), в отношении культуры – нет.

7. Базальная тревожность влияет на отношение человека к себе и другим. Она означает эмоциональную изоляцию, тем более невыносимую, что она сочетается с чувством внутренней слабости "Я". А это означает ослабление самой основы уверенности в себе.

В нашей культуре имеются 4 основных средства защиты от базальной тревожности:
1. Получение любви в любой форме – выражается в формуле «если вы меня любите, вы не причините мне зла».

2. Подчинение – выражается в формуле «если я уступлю, мне не причинят зла».
3. Стремление достичь безопасности путем обретения реальной власти, успеха – выражается в формуле «если я обладаю властью, никто не сможет меня обидеть».
4. Реакция ухода – (отказ от собственных желаний) выражается в формуле «если я реагирую уходом, ничто не заденет меня».

Любой способ, при условии использования только его, дает возможность обретения спокойствия, однако, за счет обеднения личности в целом. Очень часто человек комбинирует способы, что приводит к возникновению противоречивых тенденций и формирует невроз. Как отмечает Хорни, наиболее часто сталкиваются стремление к любви и стремление к власти.

Вывод: невроз возникает лишь в том случае, если этот конфликт порождает тревожность и если попытки уменьшить тревожность приводят в свою очередь к защитным тенденциям, которые, хотя и являются в равной мере настоятельными, тем не менее несовместимы друг с другом.
Глава 6. НЕВРОТИЧЕСКАЯ ПОТРЕБНОСТЬ В ЛЮБВИ И ПРИВЯЗАННОСТИ.
Наибольшую роль в неврозах играют: жажда любви и привязанности и жажда власти и управления другими людьми. Невротик оказывается перед дилеммой: он не способен любить, но тем не менее ему остро необходима любовь со стороны других.

Невротик крайне требователен в своих чувствах по отношению к нему. Любовь для невротика - потребность в обретении уверенности и спокойствия, при этом он игнорирует личность другого человека. В основе лежит базальная враждебность – презрение и зависть.

Любовь, предлагаемая такому человеку, может не только встретить недоверие, но и вызвать определенную тревогу, чувство ужаса. Наконец, проявление любви может вызвать страх зависимости. Чтобы избежать этого, он должен удерживать себя от осознания того, что другие являются добрыми или полезными и продолжать упорствовать в том, что другие люди недружелюбны, не интересуются им и даже злы.

Вывод: для человека, переполненного базальной тревожностью и вследствие этого в качестве средства защиты стремящегося к любви и привязанности, шансы получить эту столь страстно желаемую любовь и привязанность, крайне неблагоприятны.

Глава 7. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕВРОТИЧЕСКОЙ ПОТРЕБНОСТИ В ЛЮБВИ.

Невротическая потребность в любви – это тревожность, чувство, что тебя никто не любит, неспособность поверить в чью-то любовь и привязанность и враждебное отношение ко всем людям.

Отличительные черты невротической потребности в любви :
1. Навязчивость и тотальность. Для невротика получение любви – жизненная необходимость ("необходимо, чтобы меня полюбили, чего бы это ни стоило"). Это желание может распространяться на каждого без разбора (от парикмахера, до друзей). Невротик неспособен быть один – варьирующее от легкого беспокойства н тревожности до явно выраженного ужаса одиночества. За любовь другого человека невротик будет платить за нее любую цену, большей частью не осознавая этого. Наиболее частой платой за любовь является позиция покорности (полнейшая преданность, восхищение, послушание.) и эмоциональной зависимости.

2. Ненасытность. Например, ребенок может капризничать, требовать к себе чрезмерного внимания и бесконечных доказательств любви, но в этом случае он будет невротичным ребенком. Невротическая ненасытность может проявляться в жадности как общей черте характера, обнаруживаясь в еде, покупках, нетерпении. При наличии особых условий жадность может не проявляться: жадные люди не верят в способность к творчеству и постоянно испытывают потребность обладания (что является одной из форм защиты от тревожности).
Существует 2 формы выражения ненасытности:

1. Ревность – диктуется постоянным страхом утратить обладание данным человеком или его любовь: вследствие этого любой другой интерес, который может быть у данного человека, представляет потенциальную опасность.

2. Требование абсолютной, безусловной любви – требование любви, в буквальном смысле не допускающей никаких условий или оговорок («Я хочу, чтобы меня любили за то, что я есть, а не за то, что я делаю»). Это требование предполагает:

- во-первых , желание, чтобы тебя любили, несмотря на любое самое вызывающее поведение. Данное желание необходимо в качестве меры безопасности, потому что невротик в глубине души отмечает тот факт, что он полон враждебности.

- во-вторых , желание быть любимым, не давая ничего взамен (невротик чувствует, что он неспособен испытывать какую-либо теплоту и проявлять любовь, и не желает делать этого).

- в-третьих , желание, чтобы его любили, не получая от этого никакой выгоды.

- в-четвёртых, желание в качестве доказательства чьей-либо любви принимать жертвы. Только в том случае, если другой человек жертвует всем ради невротика, последний может действительно быть уверенным в том, что его любят.

Отказ от этих требований означает неприемлемое изменение всей жизни.
В связи с ролью любви и привязанности выделяют 3 типа невротиков:
1. Люди стремятся к любой форме любви, используя все средства ради её достижения.
2. Люди стремятся к любви, но при неудаче отстраняются от людей и не идут на сближение с другим человеком.

3. Позиция глубокого неверия в какую-либо любовь и привязанность, вследствие сильной травмы, нанесённой в раннем возрасте. Их тревожность столь глубока, что они довольствуются малым – лишь бы им не причиняли какого-либо явного вреда.
Вывод: невротик реализует противоположно направленные стремления, которые преграждают ему дорогу к любви, в которой он нуждается.

Глава 8. ПУТИ ДОСТИЖЕНИЯ ЛЮБВИ И ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ К ОТВЕРЖЕНИЮ.
Невротики обладают болезненной чувствительностью к любому отвержению или отказу, каким бы незначительным он ни был. Изменение времени свидания, необходимость ожидания, отсутствие немедленного отклика, несогласие с их мнением, т.е. любая осечка или неудача в осуществлении их требований на их условиях воспринимается как резкий отказ. А отказ не только снова отбрасывает их к присущей им глубинной тревожности, но также воспринимается как унижение. Это вызывает величайший гнев, который может проявиться открыто. Например, девочка в порыве гнева швырнула кошку о стену, потому что та не отвечала на ее ласку. Чаще всего связь между чувством, что получен отказ, и чувством раздражения остается бессознательной.

Страх отвержения может вести к ряду строгих внутренних запретов, относящихся к категории "робости". Робость служит в качестве защиты от опасности подвергнуть себя риску отвержения. Такого рода защитой служит убеждение в том, что тебя не любят.

Средства, которые служат успокоению от тревожности у здорового человека, для невротика порождают новую враждебность и тревожность и развивает ощущение «порочного круга» , невозможности нахождения выхода из тупика. Образование порочных кругов является основной причиной того, почему тяжелые неврозы прогрессируют, углубляются, даже если нет каких-либо изменений внешних условий.

Невротик имеет следующие пути, которыми он может получить любовь (их последовательность указывает на возрастание степени враждебности):
1. Форма подкупа – «Я люблю тебя больше всего на свете, поэтому ты должен отказаться от всего ради моей любви» (чаще используется женщинами). Выражается либо в стремлении добиться любви, либо в проявлении понимания, постоянной бескорыстной помощи – существует риск болезненной зависимости от своих любовных взаимоотношений.
2. Апелляция к жалости – «Вы должны любить меня, потому что я страдаю и беспомощен» (при этом выдвигаются требования).

3. Призыв к справедливости – «Вот что я сделал для вас; а что вы сделаете для меня?». Люди такого типа часто обнаруживают чрезмерную готовность помогать другим, тайно ожидая, что получат все, чего пожелают, и испытывают серьезное разочарование, если другие не обнаруживают такого же желания делать что-то для них.
4. Призыв к справедливости -2 - « Вы заставили меня страдать или причинили мне вред, и поэтому вы обязаны мне помогать, заботиться обо мне и поддерживать меня» - необходимость возмещения якобы нанесённого вреда, при чем сохраняя ощущение собственной правоты.

Вывод: когда человек использует угрозы как стратегию получения любви и расположения, он может угрожать нанести вред либо себе, либо другому. Невротик не будет осуществлять своих угроз до тех пор, пока надеется достичь своей цели. Если он теряет такую надежду, он может осуществить их под влиянием отчаяния или мстительности.

Глава 9. РОЛЬ СЕКСУАЛЬНОСТИ В НЕВРОТИЧЕСКОЙ ПОТРЕБНОСТИ В ЛЮБВИ.
Невротическая потребность в любви и привязанности часто принимает форму сексуальной страсти, но, как утверждает Хорни, нельзя проводить однозначное равенство между нежностью в любви и сексуальностью. Сексуальность может существовать без любви и нежности, а любовь и нежность – без сексуальных чувств. Сексуальная форма выражения потребности в любви зависит от того, благоприятствуют этому внешние обстоятельства или нет. Также она зависит от культуры, темперамента, жизненной энергии человека, удовлетворенности сексуальной жизнью.

Но существует индивидуальный разброс форм проявления (по мере уменьшения тревожности) в зависимости от степени достигаемого физического удовлетворения.
Общая черта: неразборчивость в выборе партнеров, глубокие нарушения в эмоциональном контакте с людьми, мнимая бисексуальность, по отношению к психоаналитику постоянны реакции гнева; невозможным становится воздержание. Всех невротиков можно разделить на группы:
1. Люди с непрерывными сексуальными связями. Они чувствуют свою небезопасность, незащищенность и крайнюю неустойчивость, когда находятся вне какой-либо связи или не видят прямой возможности установить ее;

2. Люди, которые имеют ограниченные связи, но склонны создавать эротическую атмосферу в отношениях с другими людьми независимо от того, чувствуют они к ним особую привязанность или нет (большое число внутренних запретов);

3. Люди с еще большими сексуальными запретами, которые, однако, легко возбуждаются сексуально и навязчиво ищут потенциального полового партнера в каждом мужчине или женщине.

В последние несколько лет некоторые психоаналитики укрывали на возможность усиления сексуальных желаний вследствие того, что половое возбуждение и удовлетворение служат выходом для тревожности и скапливающегося психологического напряжения. Связь между сексуальностью и потребностью в любви проливает свет на проблему полового воздержания . Однако, человек, нуждающийся в сексуальности как средстве ослабления тревожности, особенно неспособен терпеть какое-либо воздержание, даже кратковременное.

Вывод: осознается важность сексуальной жизни для культуры в целом. Однако сексуальными признаны многие невротические реакции, в том числе невротическая потребность в любви.

Глава 10. СТРЕМЛЕНИЕ К ВЛАСТИ, ПРЕСТИЖУ И ОБЛАДАНИЮ.

Стремление к власти, престижу и обладанию является другим путем избавления от тревоги, который рассматривается как единое целое в силу получения успокоения через ослабление контакта с другими и через укрепление собственного положения.

Невротическое стремление к власти рождается из тревожности, ненависти и чувства собственной неполноценности, т.е. из слабости. Здесь также важно давление культурного фактора.
Невротические стремления к власти, престижу и обладанию служат не только защитой от тревожности, но также и каналом, по которому может выходить вытесненная враждебность.
Характеристика стремлений:

1. К власти – защита от беспомощности, защита от опасности чувствовать себя или выглядеть ничтожным (презрение к слабости, в том числе к собственной). Это проявляется в стремлении управлять, контролировать других и себя, такой человек всегда прав и раздражителен в случае указания на его неправоту, настаивает на своем, стремится никогда не отступать, не сдаваться.

2. К престижу - защита от беспомощности, защита от опасности чувствовать себя ничтожным, потребность производить впечатление, вызывать восхищение, фантазер, щеголь, неосознанно его преследует чувство унижения, внешне выражаемое в гневе, нарцисс ради защиты.
3. К обладанию - защита от беспомощности, защита от опасности чувствовать себя ничтожным, ощущение страха обнищания, лишений, зависимости от других. Проявляется в неспособности получать удовольствие от материальных и духовных ценностей.
В зависимости от того, какое стремление является преобладающим, враждебность может принимать форму тенденции доминировать, тенденции унижать или тенденции ущемлять интересы других.

- Доминирование , характерное для невротического стремления к власти, не обязательно открыто предстает как враждебность к другим. Оно может быть скрыто в социально значимых или дружеских формах, проявляясь, например, как склонность давать советы, стремление направлять дела других людей, в виде инициативности или лидерства.

У людей, для которых стремление к престижу стоит на первом месте, враждебность обычно принимает форму желания унижать других . Это желание выходит на первый план особенно у тех людей, чувству собственного достоинства которых был нанесен унизительный удар, в результате чего они стали мстительными.

В собственнических тенденциях враждебность обычно принимает вид тенденции ущемлять интересы других людей . Проявляется в желании обмануть, обворовать, эксплуатировать или расстроить дела других. Невротики часто не осознают того, что они преднамеренно ущемляют интересы людей, обычно это сопровождаются в эмоциональном плане острой завистью.

Глава 11. НЕВРОТИЧЕСКОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО.

В нашей культуре человек должен бороться за свои достижения и вступать в соревнования и борьбу с другими, что становится центром невротического конфликта.
Невротическое соперничество обладает 3 особенностями , проявляющиеся во всех сферах жизни невротика:

1. Невротик постоянно сравнивает себя с другими, даже в ситуациях, которые не требуют этого. Невротик мерится силами с людьми, которые никоим образом не являются его потенциальными соперниками.

2. Желание невротика не исчерпывается тем, чтобы достичь большего, чем другие, или иметь больший успех, но предполагает также желание быть уникальным и исключительным. Его цель – всегда полное превосходство, т.е. им движет неослабевающее честолюбие. В то же время имеется невероятная чувствительность к любому разочарованию.

3. Скрытая враждебность, свойственная честолюбию невротика, его установке, что "никто, кроме меня, не должен быть красивым, способным, удачливым". У человека, страдающего неврозом, разрушительный аспект сильнее созидательного: для него важнее видеть других побежденными, чем преуспеть самому (имеются сильные внутренние запреты в отношении успеха). Невротик побуждается слепым, неразборчивым и навязчивым стремлением унизить других.

Дух соперничества также оказывает влияние на существующие отношения между мужчинами и женщинами и влияет на выбор партнера.

Вывод: соревнование является проблемой нашей культуре, и вовсе не удивительно обнаружить его в качестве неизменного центра невротических конфликтов.

Глава 12. ОТВРАЩЕНИЕ К СОПЕРНИЧЕСТВУ.

Из-за своего разрушительного характера соперничество людей, страдающих неврозом, порождает огромную тревожность и вследствие этого вызывает отвращение к соперничеству .

Источники возникновения тревожности в ситуации соперничества:

1) страх возмездия за успех;

2) желание быть любимым всеми (эта ситуация, когда человек зажат между честолюбием и любовью, является одним из центральных конфликтов при неврозах). Нельзя одновременно "идти по головам" людей и быть любимым ими. Но невротик ищет пути решения:
- через оправдание своего стремления властвовать и огорчение по поводу его нереализованности (попытка сделать свои требования бесспорными);

Через сдерживание своего честолюбия.

Прямыми результатами тревожности , связанной с невротическим соперничеством, являются:

Страх неудачи является выражением страха быть униженным. Любая неудача становится катастрофой. Невротик больше всего боится публичного поражения в соперничестве. Поэтому, невротик обычно считает более безопасным делать то, что ему не повредит, а не то, что ему хочется делать.

Страх успеха проистекает от страха вызвать зависть у других и таким образом потерять их расположение. Испытывая этот страх, страдающий неврозом, человек чаще осознает не сам страх, а лишь возникающие на его основе внутренние запреты. Например, разговаривая с человеком, который интеллектуально ниже его, вынужден снижать свой интеллектуальный уровень, опасаясь своим превосходством задеть и унизить собеседника. Конфликтная ситуация невротичного человека проистекает из отчаянного и навязчивого желания быть первым и из столь же сильного навязчивого побуждения сдерживать себя.
- самоуничижение - невротик создает в своем воображении такую дистанцию между собой и своим реальным или воображаемым соперником, что любое соперничество представляется абсурдным и поэтому устраняется из сознания. Принижая себя в собственном представлении и вследствие этого ставя себя ниже других людей и сдерживая свое честолюбие, человек ослабляет тревожность, связанную с соперничеством. Но принижение собственного "Я" ведет к ослаблению уверенности в себе.

Вывод: тенденция к неприятию соперничества в итоге ведет к отказу от любого риска, порождает реальные жизненные неудачи и вовлекает человека в мир фантазий.
Глава 13. НЕВРОТИЧЕСКОЕ ЧУВСТВО ВИНЫ.

Проявление чувства вины:

Свои страдания объясняет не заслуженностью другой участи;

Постоянные самообвинения, которые часто являются фантастическими или, по крайней мере, сильно преувеличенными, но влекущие за собой депрессию;

Страх разоблачения и неодобрения очень часто встречается при неврозах. Почти каждый невротик, даже если на первый взгляд он кажется абсолютно уверенным в себе и безразличным к мнению других, испытывает чрезвычайный страх или сверхчувствителен к неодобрению, критике, обвинениям, разоблачению;

Возникает потребность в наказании для избавления от чувства вины.

Страх неодобрения является ведущим в формировании чувства вины. Он имеет ряд внутренних смыслов (постепенно неодобрение внешнего мира переходит на свое Я) и проявляется в различных формах:

Боязнь вызывать раздражение;

Нежелание посвящать других в личную жизнь – страх раскрытия его неискренности, проявляющийся в скрытии агрессии, слабости в ощущении себя;

Предупреждение любой критики путем стараний быть безупречным или всегда правым;

Поиск спасения в неведении, болезни или беспомощности;

Представление о себе как о жертве;

Интеллектуализация существующих проблем.

Цель чувства вины и самообвинения: достичь успокоения и уйти от реального положения вещей. У невротика присутствуют факторы, мешающие высказывать критику или обвинения в чей-либо адрес:

1. Отсутствие спонтанной уверенности в своих силах.

2. Базальная тревожность.

3. Боязнь разоблачения и обвинения самого невротика.

Внешнее проявление страха обвинения и попыток его преодоления крайне противоречиво и имеет некоторое свойство оторванности от реальности, недостаточно эмоционально насыщенны (для того, чтобы разрядить обстановку) и часто выражается в психосоматических заболеваниях.

Вывод: когда невротик обвиняет себя или указывает на наличие чувства вины того или иного рода, первым вопросом должен быть вопрос о том, каковы могут быть функции такого самообвинения. Основные функции, которые обнаружила Хорни, таковы: проявление страха неодобрения; защита от этого страха; защита от высказывания обвинений.
Глава 14. СМЫСЛ НЕВРОТИЧЕСКОГО СТРАДАНИЯ (ПРОБЛЕМА МАЗОХИЗМА).
Страдание становится средством достижения определённых целей. Термин "мазохизм" первоначально имел отношение к половым извращениям и фантазиям, в которых половое удовлетворение достигается посредством страдания, с помощью избиений, пыток, изнасилования, порабощения, унижения. Фрейд предложил использовать понятие «морального» мазохизма, утверждая, что человек имеет также общую тенденцию к страданиям. Т.о., невротик стремится к удовлетворению в данной форме и готов переносить страдание. Различием между сексуальным и моральным мазохизмом является степень осознанности. При мазохизме оба бессознательны.

Хорни предлагает рассмотреть проблему страдания исключительно с психологической точки зрения. Она выделяет функции невротического страдания:

1. Для невротика страдание может иметь ценность прямой защиты и часто может быть единственным способом, которым он способен защитить себя от грозящей опасности.

2. Страдание служит для него также способом достижения желаемого, эффективной реализации требований и придания этим требованиям законной основы.

3. Страдание и беспомощность становятся для него мощными средствами получения любви и расположения, помощи, контроля и в то же самое время дают ему возможность избегать требований, предъявляемых к нему другими людьми.

4. Страдание выполняет функцию выражения обвинений в адрес других людей замаскированным, - действенным образом.

Страдания при неврозах являются следствием существующих личностных конфликтов и разногласий. Существуют потребности, попадающих в категорию мазохистских влечений. Данный фактор – стремление к преувеличению драматичности ситуации. Преувеличение дает выгоду: позволяет уходить от реальности и снижать значимость, болезненность события.
Для понимания эффективности преувеличенной боли, Хорни рассматривает элементы, которые лежат в основе мазохизма:

Ощущение внутренней слабости (собственной незначительности или ничтожности). Это чувство проявляется в отношении к себе, к другим людям, к судьбе в целом.

Склонность к сексуальным мазохистским фантазиям;

Погружение в ощущение горя (нахождение удовлетворения через потерю собственного «Я»);

Поглощенность некоторой идее и т.д.

Но Хорни утверждает, что данные элементы не есть сама слабость, лишь только склонность к слабости.
Мазохистские стремления интегрируются в общий феномен и служат одновременно защитой от тревожности и дают потенциальное или реальное удовлетворение. Ирреальность такого удовлетворения обосновывается Хорни через:

Наличие у невротика яркого стремления обозначать собственную уникальность. Т.о., невротик находится в ситуации неразрешимого компромисса (соединение несовместимых стремлений). В реальности невротик-мазохист не способен принести себя в жертву чему-либо.
- наличие разрушительных элементов в невротической структуре. Многообразие страхов становится невозможно отыграть с помощью современных культурных средств, следовательно, увеличивается значимость мазохистских фантазий.

Вывод: мазохистские побуждения не являются, ни сексуальным феноменом, ни результатом биологически заданных процессов, а берут свое начало в личностных конфликтах. Их цель не в страдании; невротик так же мало хочет страдать, как и любой другой человек. Невротическое страдание – это то, чем платит невротик. А удовлетворение, к которому он стремится, то это не страдание в собственном смысле слова, а отказ от своего "Я".
Глава 15. КУЛЬТУРА И НЕВРОЗ.

Наша культура выдвигает общие условия жизни, способствующие развитию невроза. В понимании К.Хорни фактором, отделяющим здорового человека от невротика, является отсутствие скованности в преодолении препятствий, созданными его конфликтами, возможность правильно воспринимать их и преодолевать. Неврозы являются той ценой, которую приходится платить человечеству за культурное развитие. Хорни выделяет культурные факторы, порождающие невроз:

Принцип индивидуального соперничества. Отдельному человеку приходится бороться с другими представителями той же группы, приходится брать верх над ними и нередко "отталкивать" в сторону. Превосходство одного нередко означает неудачу для другого. Психологическим результатом такой ситуации является смутная враждебная напряженность между людьми.

Перспектива неудачи означает не только экономическую небезопасность, но также потерю престижа и все виды эмоциональных переживаний неудачи.

Воздействие на чувство самоуважения, уровень самооценки.

Все эти факторы вместе в психологическом плане приводят к тому, что человек чувствует себя изолированным. Именно такая ситуация вызывает у нормального современного человека ярко выраженную потребность в любви и привязанности как своего рода лекарстве. У невротика такая ситуация дает обильную почву для развития неврозов.
Хорни выделила основные культурные противоречивые тенденции, которые исключительно в количественной представленности создают угрозу невроза:

1) противоречие между соперничеством и успехом, с одной стороны, и братской любовью и человечностью – с другой;

2) противоречие между стимуляцией наших потребностей и фактическими препятствиями на пути их удовлетворения;

3) противоречие между утверждаемой свободой человека и всеми его фактическими ограничениями.
Вывод: невротиком может стать такой человек, который пережил обусловленные культурой трудности в обостренной форме, преломив их главным образом через сферу детских переживаний, и вследствие этого оказался неспособен их разрешить или разрешил их ценой большого ущерба для своей личности.

Хорни К. Невротическая личность нашего времени; Самоанализ: Пер. с англ./ Общ. ред. Г.В. Бурменской. – М.: Издательская группа «Прогресс» - «Универс», 1993. – 480с.

Книга: К.Хорни «Невротическая личность нашего времени» есть в нашей

Для изучения мною была выбрана книга выдающегося немецко-американского психолога Карен Хорни «Невротическая личность нашего времени». Интерес был обусловлен не столько изучением невротической личности, сколько её изучением в контексте общества, «нашего времени». Меня интересовала именно характеристика представителя современного общества, каким являюсь я сам, вынужденного держать в памяти большой массив данных и различных параметров, и находящегося вследствие этого в постоянно напряжённом состоянии. Как выяснилось позже, работа была написана в 1937 году, и посвящена в основном психоанализу, рассмотрению личностных аспектов неврозов. К моменту выбора книги мне было известно лишь её название, поэтому содержание несколько разошлось с моими ожиданиями, что, тем не менее, не снизило интереса к исследуемой проблеме. Также следует отметить, что работа Хорни, несмотря на семидесятилетнюю давность, не потеряла своей актуальности, поскольку посвящена исследованию свойств личности, которые в первом приближении являются постоянными в течение такого короткого срока. Как сказано в первых строках, целью книги является наиболее полное и точное описание страдающего неврозом человека. Попытка такого описания заслуживает внимания и уважения.

Для начала стоит отметить связь идей автора с идеями других учёных. Как сказано во введении, во многих позициях автор расходится с большинством психоаналитиков, но тем не менее не во всех, и работа полна ссылок на работы этих известных учёных. Однако поскольку работы других психоаналитиков специально не изучались, стоит заострить внимание именно на работе Карен Хорни.

В первую очередь автор попыталась выделить «невротическую личность нашего времени». Здесь отмечался ряд известных трудностей, например, связанных с размытой гранью между здоровым и больным (невротическим) человеком. Из этой ситуации нашёлся вполне адекватный выход в виде критерия, связанного с оценкой соизмеримости реакции и угрозы: невротической признаётся такая личность, реакция которой явно не соответствует наличествующей угрозе. Словосочетание «нашего времени», принятое мной сначала как указатель на анализ современного общества, отвечает за особенности формирования невротической личности, зависящие от культуры определённого общества. Автором особо была подчёркнута эта зависимость: действительно, даже в психиатрической диагностике учитывается культурный аспект, поскольку современный культурный спектр необозримо широк, и многие традиции оказывают существенное влияние на формирование личности и её свойства. Во всей работе культурному фактору уделено немалое значение. В частности, одной из причин расхождений с другими учёными является игнорирование ими этого фактора.

Вернёмся же к содержательной части работы. Основная идея психоаналитика Хорни довольно проста. В работе исследуются различные проявления личностных качеств, присущие людям, как-то: враждебность, соперничество, стремление к престижу, страх, различные потребности. Все эти проявления могут вытесняться, вследствие чего появляется тревожность, которая и приводит к развитию неврозов. Остановимся более подробно на отдельных аспектах исследования.

Понятие тревожности является одним из ключевых. Именно тревожность, по мнению автора, является основой для развития неврозов. Этот вопрос достаточно тонкий для его оценки, поскольку чтобы уверенно оперировать понятием «невроз», необходимо медицинское или психологическое образование. Стоит лишь заметить, что Фрейд считал возникновение неврозов следствием любого конфликта между желаемым и возможным. Хорни же утверждает, что конфликта недостаточно, необходимо также наличие тревожности, главный источник которой образуют враждебные побуждения различного рода. Введение этих понятий я понимаю следующим образом: конфликты преследуют людей в повседневной жизни, но тревожность возникает лишь у предрасположенных – придающих конфликту соответствующее значение.

Ещё хуже тем, кто пытается вытеснить (подавить или проигнорировать) какие-либо личностные проявления. В результате получается тревожность большей силы. Следует пояснить, что враждебность, страх и прочие подобные проявления являются негативными, и вполне естественным является желание от них избавиться. Ярким примером являются враждебные побуждения. Этот термин понимается в самом широком смысле и означает побуждения к действиям, направленным против чьих-то интересов, пусть даже самых незначительных. В том числе это желание возразить, восстановить справедливость, причинить вред. Враждебность появляется почти постоянно, но почти всегда она вытесняется либо осознанно (когда человек понимает, что реализация его враждебности не принесёт ему ничего хорошего и потому отказывается от неё сознательно), либо неосознанно (например, ребёнок недоволен действиями родителей, но не имеет возможности проявить своё враждебное отношение). Хорни считает, что именно вытесненная враждебность является основой для развития тревожности.

Тревожность может развиваться и у уже ставшего невротическим человека на основе создания им заведомо порождающих тревожность конфликтов. Например, некоторые невротики чрезвычайно резво стремятся к власти, обладанию, доминированию над другими. Но в отличие от здорового расчётливого человека они при этом хотят, чтобы их любили, и поэтому разрываются между честолюбием и любовью. В таком случае развивается опять-таки тревожность.

Вся вышеописанная простая схема на протяжении всей книги исследуется в применении к различным жизненным процессам: любви, привязанности, стремлению к обладанию, соперничеству, чувству вины и др.. С поправкой на специфику ситуации эта ситуация получается однотипной во всех случаях и состоит из следующих этапов:

1. Возникает желание какого-либо действия, исполнение которого явно или неявно противоречит каким-либо другим установкам.

2. Оформляется конфликт, ему придаётся особое значение.

3. Либо как следствие конфликта, либо как следствие его вытеснения формируется тревожность.

4. Постоянная тревожность приводит к формированию невроза.

5. Развивающийся невроз способствует зарождению новых опасных желаний, провоцирует конфликты, ускоряет развитие новой тревожности.

По мнению автора, немалая часть тревожности порождается культурой, и поэтому степень подверженности неврозам в разных культурах различается. Как и следовало ожидать, отмечается, что наша культура порождает относительно большую тревожность.

Таким образом, работа Хорни является жёстким приговором: только предрасположенные становятся невротиками, и они же склонны к ещё большему развитию невроза. Попадая в замкнутый круг, эти люди не могут из него вырваться, да и пытаться, по мнению Хорни, не стоит.

Особенно удивляет меня убеждение, которым пронизана вся книга, что во всех этих процессах сам человек не играет никакой роли, не имеет ни малейшей возможности повлиять на ситуацию. Структура всех процессов описана со строгостью физических законов, не допускающих никакого субъективного фактора. С такой позицией я не могу согласиться хотя бы потому, что считаю гораздо большей роль личности во всех жизненных процессах. На своём примере я знаю, что твёрдое намерение способно самым радикальным образом избавляться и от конфликтов и от тревожности.

В заключение стоит отметить, что попытка «описать структуру невроза», как сказано в аннотации, удалась. Автору также удалось, к чему она и стремилась, минимизировать терминологическо-понятийный аппарат, хотя небольшое зацикливание на внутренних категориях всё же наблюдается. Однако работа получилась в некоторой степени однобокой, сугубо философско-теоретической, что видно хотя бы из отрицательного отношения автора к физиологическим объяснениям. И уж явно Хорни не «предлагает читателю эффективный алгоритм анализа и преодоления своих внутренних комплексов и конфликтов», как считает издательство, добавившее от себя эту фразу в аннотацию без прочтения книги.

Целью, которой я руководствовалась при написании этой книги, было дать более полное и точное описание живущего среди нас и страдающего неврозом человека, описать конфликты, реально им движущие, переживания и те многочисленные затруднения, которые он испытывает во взаимоотношениях с людьми, а также и в отношении самого себя. Я не рассматриваю здесь какой-либо особый тип или типы неврозов, но сосредоточиваюсь на описании структуры характера, которая в наше время в той или иной форме повторяется почти у всех людей, страдающих неврозом. Особое внимание уделено не прошлым, а существующим в данное время конфликтам невротика и попыткам их решения, а также его насущным тревогам и созданным от них защитам. Такое подчеркивание фактически сложившейся ситуации не означает, что я отказываюсь от мысли, что, по существу, неврозы развиваются из переживаний раннего детства. Но я расхожусь со многими психоаналитиками в том, что не считаю оправданным концентрировать внимание на детстве в некой односторонней зачарованности им и рассматривать последующие реакции как повторения более ранних переживаний. Я хочу показать, что связь между детскими переживаниями и более поздними конфликтами является намного более сложной, чем предполагают многие психоаналитики, говорящие о простой причинно-следственной связи. Хотя переживания в детстве создают определяющие условия для возникновения неврозов, они тем не менее не являются единственной причиной последующих трудностей. Когда мы сосредоточиваем наше внимание на сложившихся к данному моменту проблемах невротика, мы осознаем при этом, что неврозы порождаются не только отдельными переживаниями человека, но также теми специфическими культурными условиями, в которых мы живем. В действительности культурные условия не только придают вес и окраску индивидуальным переживаниям, но в конечном счете определяют их особую форму. Например, судьбой отдельного человека является иметь деспотическую или «жертвующую собой ради детей» мать, но тот или иной тип матерей определяется данными культурными условиями, и также лишь вследствие этих существующих условий такое переживание будет оказывать влияние на последующую жизнь. Когда мы осознаем громадную важность влияния культурных условий на неврозы, те биологические и физиологические условия, которые рассматриваются Фрейдом как лежащие в их основе, отходят на задний план. Влияние этих последних факторов должно рассматриваться лишь на основе твердо установленных данных. Такая моя ориентация привела к некоторым новым интерпретациям значительного числа основополагающих проблем в неврозах. Хотя эти интерпретации относятся к таким в корне различным вопросам, как проблема мазохизма, внутренние причины невротической потребности в любви и привязанности, смысл невротических чувств вины, у всех у них имеется общее основание – признание того, что определяющую роль в порождении невротических черт характера играет тревога… В данной книге представлены впечатления, которые я получила в ходе длительного психоаналитического исследования неврозов. Для представления материала, на котором основываются мои интерпретации, мне пришлось бы подробно описать истории многочисленных случаев, что было бы слишком громоздким для книги, предназначенной дать общее представление о проблемах, связанных с неврозами… Эта книга написана доступным языком, и ради ясности я воздержалась от обсуждения очень многих сопутствующих проблем. Насколько это было возможно, специальные термины не употреблялись, так как всегда имеется опасность того, что такие термины заменят собой ясное осмысление. Вследствие этого многим читателям, в особенности непрофессионалам, может показаться, что проблемы невротической личности понять совсем нетрудно. Но такое заключение было бы ошибочным и даже опасным. Мы не можем уйти от того факта, что все психологические проблемы неизбежно имеют тонкий и сложный характер. Если кто-либо не желает признавать этого факта, ему лучше не читать данную книгу, в противном случае его ждет путаница и разочарование в поиске готовых формул. Книга, которую вы держите в руках, адресована непрофессионалам, а также тем лицам, которым по роду своей деятельности приходится иметь дело с невротическими личностями и которые знакомы со связанными с ними проблемами. В эту последнюю категорию входят не только психиатры, но и социальные работники и педагоги, а также те группы антропологов и социологов, которые осознали важное значение психологических факторов в исследовании различных культур. Наконец, я надеюсь, что эта книга будет полезна и для самого невротика. Если он в принципе и не отвергает всякое психологическое размышление как вторжение и навязывание чуждых мнений, он часто вследствие собственного страдания имеет более тонкое и точное понимание психологических сложностей, чем его здоровые собратья. Я пользуюсь возможностью выразить мою благодарность мисс Элизабет Тодд, которая редактировала эту книгу. Авторы, которым я обязана, упоминаются в тексте. Я выражаю особую благодарность Фрейду за то, что он предоставил нам теоретический базис и «орудия» для работы, и своим пациентам, потому что все мое понимание выросло из нашей совместной работы.

Глава 1. Культурный и психологический аспекты понимания неврозов.

Довольно часто в наше время мы пользуемся термином «невротик», не имея, однако, какого-либо ясного представления о том, что он обозначает. Нередко под ним понимается не более чем слегка высокомерный способ выражения неодобрения: тот, кто ранее довольствовался бы словами «ленивый», «ранимый», «чересчур требовательный» или «подозрительный», теперь, вероятно, скажет «невротичный». Однако мы действительно имеем в виду нечто определенное, когда используем этот термин, и, не вполне осознавая это, опираемся на особые критерии при его выборе. Во-первых, невротики отличаются от нормальных индивидов своими реакциями. Например, мы будем склонны считать невротичной девушку, предпочитающую ничем не выделяться, отказывающуюся от получения более высокой оплаты и не стремящуюся к достижению более высокого положения, или художника, зарабатывающего всего 30 долларов в неделю и предпочитающего довольствоваться малым вместо того, чтобы трудиться и стремиться к большему. Причина, по которой мы будем называть таких людей невротичными, заключается в том, что большинство из нас знакомо только с таким образцом поведения, который подразумевает стремление преуспеть в жизни, опередить других, заработать больше того минимума, который необходим для нормального существования. Эти примеры показывают, что применяемый нами критерий при определении человека как невротичного заключается в том, совпадает ли его образ жизни с каким-либо из принятых в наше время образцов поведения. Если бы девушка, лишенная соревновательных побуждений или по крайней мере без явно выраженных стремлений к соперничеству, жила в культуре Пуэбло, она считалась бы абсолютно нормальной. Или если бы художник жил в деревне на юге Италии или в Мексике, он также считался бы нормальным, потому что в той среде немыслимо, чтобы кто-либо хотел зарабатывать больше денег или прилагать сколько-нибудь больше усилий, чем это необходимо для удовлетворения своих непосредственных нужд. Обратимся к прошлому Греции. Там стремление работать больше, чем это было нужно для удовлетворения потребностей человека, считалось неприличным. Таким образом, сам термин «невротичный», хотя он и является медицинским по происхождению, не может теперь использоваться без учета культурных аспектов его значения. Можно диагностировать перелом ноги, не зная культурную принадлежность пациента, но называть индейского мальчика психопатом, потому что он говорит, что имеет видения, в которые верит, – это огромный риск. В своеобразной культуре этих индейцев способность к переживанию видений и галлюцинаций рассматривается как особый дар, благословение духов, и способность вызывать их умышленно стимулируется как дарующая особый престиж имеющему их лицу. У нас человек, в течение часа разговаривающий с покойным дедушкой, будет считаться признанным невротиком или психопатом, в то время как такое общение с предками считается признанным образцом у некоторых индейских племен. Мы действительно будем считать невротиком человека, испытывающего смертельную обиду, когда упоминается имя его умершего родственника, но ом будет считаться абсолютно нормальным в культуре апачей из племени Jicarilla. Человека, смертельно испуганного приближением менструирующей женщины, мы будем считать невротиком, в то время как для многих примитивных племен страх перед менструацией является общепринятым отношением. Понятие о том, что является нормальным, видоизменяется не только в различных культурах, но также, с течением времени, в пределах одной и той же культуры. Например, в наше время, если зрелая и независимая женщина сочла бы себя «надшей», «недостойной любви со стороны порядочного человека» только потому, что ранее вступала в сексуальные отношения, окружающие заподозрили бы у нее невроз. Примерно сорок лет тому назад такое чувство вины считалось бы нормальным. Представление о норме варьируется также среди различных классов общества. Например, представители класса феодалов считают нормальным для человека своего круга все время предаваться отдыху, проявляя активность лишь во время охоты или военных действий, тогда как представителя класса мелкой буржуазии, проявляющего такое же отношение, будут определенно считать ненормальным. Такая вариация имеет место также вследствие половых различий, поскольку они существуют в обществе, как это имеет место в западной культуре, где считается, что мужчины и женщины обладают разными темпераментами. Проявление сверхозабоченности и страха перед приближающейся старостью для сорокалетней женщины является «нормальным», в то время как мужчина в аналогичной ситуации будет считаться невротиком. Каждый образованный человек понимает, что в границах того, что считается нормальным, имеются вариации. Мы знаем, что китайцы едят пищу, отличную от нашей; что у эскимосов иные представления о чистоте, чем у нас; что у знахаря не такие способы лечения больного, как у современного врача. Однако различия затрагивают не только обычаи, но также побуждения и чувства, часто понимаемые в меньшей степени, хотя в явной или косвенной форме об этом сообщалось антропологами. Одно из достоинств современной антропологии, как сказал Сэпир, состоит в том, что она постоянно открывает заново представления о нормальном, стандартном образце. В силу существенно важных причин каждая культура придерживается веры в то, что присущие ей чувства и стремления являются единственным нормальным выражением «человеческой природы», и психология не составляет исключения из этого правила. Фрейд, например, заключает на основании своих наблюдений, что женщина более ревнива, чем мужчина, и затем пытается объяснить этот, по-видимому, общий феномен на биологических основаниях. Фрейд, по-видимому, также допускал, что все люди испытывают чувство вины, связанное с убийством («Тотем и табу»). Однако бесспорным является тот факт, что существуют огромные различия в отношении к убийству. Как показал Петер Фреучен, эскимосы не считают, что убийца заслуживает наказания. Во многих примитивных племенах существует обычай: чтобы успокоить мать, потерявшую сына, место убитого в семье занимает один из родственников убийцы. Используя более глубоким образом открытия антропологов, нам приходится признать, что некоторые из наших представлений о человеческой природе являются довольно наивными, например мысль о том, что конкуренция, детское соперничество в семье, родство между привязанностью и сексуальностью – явления, неотъемлемо присущие человеческой природе. Мы приходим к нашим представлениям о нормальности через одобрение определенных стандартов поведения и чувств внутри определенных групп, которые налагают эти стандарты на своих членов. Но стандарты видоизменяются в зависимости от культуры, эпохи, класса и пола… Частично продвижение по этому пути означает следование по той стезе, которая привела Фрейда в конечном счете к такому пониманию неврозов, которое до него было немыслимым. Хотя в теории Фрейд прослеживает глубинные связи наших особенностей с биологически обусловленными влечениями, он настойчиво подчеркивает – в теории, и еще более на практике, – что мы не можем понять невроз без детального знания обстоятельств жизни индивида, в особенности привязанностей в раннем детстве, оказывающих формирующее влияние… Мы уже видели, что невроз предполагает отклонение от нормы. Такой критерий является очень важным, хотя и недостаточным. Люди могут отклоняться от общего образца, и не страдая неврозом. У упомянутого выше художника, отказывавшегося тратить время на зарабатывание большего, чем необходимо для жизни, количества денег, может быть, имел место невроз, а может быть, у него было достаточно мудрости, чтобы не уподобляться другим, втянутым в повседневную гонку, соревнование и борьбу. С другой стороны, у многих людей, которые, согласно поверхностному наблюдению, адаптировались к существующим жизненным шаблонам, может быть тяжелый невроз. Именно в таких случаях необходим психологический или медицинский анализ. Довольно любопытно, что с этой точки зрения крайне нелегко сказать, что образует невроз. Во всяком случае, до тех пор, пока мы изучаем лишь картину проявлений, трудно найти признаки, общие для всех неврозов. Мы определенно не можем использовать такие симптомы, как фобии, депрессии, функциональные соматические расстройства, в качестве критерия, потому что они могут отсутствовать. Всегда присутствуют некоторые виды внутренних запретов (их причины я буду обсуждать позднее), но они могут быть столь трудноуловимыми или столь хорошо скрытыми, что будут ускользать от поверхностного наблюдения. Те же самые затруднения возникнут, если мы будем судить на основании одних лишь выраженных проявлений о расстройствах других людей, включая расстройства в сексуальных отношениях. Они всегда имеют место, но их может быть очень трудно распознать. Однако они обладают двумя признаками, которые можно обнаружить во всех неврозах без глубокого изучения структуры личности: определенной ригидностью реагирования и разрывом между возможностями человека и их реализацией. Оба эти признака требуют дополнительного объяснения. Под ригидностью реагирования я понимаю отсутствие той гибкости, которая позволяет нам реагировать различным образом на разные ситуации. Например, нормальный человек становится подозрительным, когда чувствует или видит причины для этого; невротик может быть подозрительным все время, независимо от ситуации, осознает он свое состояние или нет. Нормальный человек способен видеть различие между искренними и неискренними комплиментами; невротик не проводит различия между ними или ни при каких условиях им не верит. Нормальный человек будет ощущать злобу, если почувствует ничем не оправданный обман; невротику достаточно любого намека (доже если он осознает, что это делается в его интересах), чтобы разозлиться. Нормальный человек может временами испытывать нерешительность, столкнувшись с важным и трудным вопросом, невротик постоянно находится в нерешительности. Ригидность, однако, указывает ид наличие невроза, когда она отклоняется от культурных образцов… Аналогичным образом, расхождение между потенциальными возможностями данного человека и его действительными жизненными достижениями бывает вызвано лишь внешними факторами. Но оно может указывать на наличие невроза: если, несмотря на свои дарования и благоприятные внешние возможности для их развития, человек остается бесплодным; или, имея все для того, чтобы чувствовать себя счастливым, он не может наслаждаться этим; или, обладая блестящей внешностью, женщина не считает себя привлекательной. Другими словами, невротик сам стоит у себя на пути. Оставляя в стороне картину внешних проявлений и обращаясь к рассмотрению движущих сил, участвующих в порождении неврозов, можно обнаружить один существенно важный фактор, общий для всех неврозов. Им является тревога и те защиты, которые выстраиваются против нее. Какой бы запутанной ни была структура невроза, тревога является тем мотором, который запускает невротический процесс и поддерживает его течение. Смысл этого утверждения станет ясен в следующих главах, и поэтому я воздержусь здесь от приведения примеров. Но даже если принять этот тезис лишь предварительно, в качестве базисного принципа, он требует уточнения. В том виде, как оно представлено, данное утверждение, очевидно, является слишком общим. Тревога и страхи (позвольте нам на время взаимозаменяемо использовать эти термины) являются вездесущими, и такими же являются защиты от них. Эти реакции не ограничиваются людьми. Животное, напуганное той или иной опасностью, либо переходит в контратаку, либо убегает. Мы имеем в точности ту же ситуацию страха и защиты. Например, мы боимся быть убитыми молнией и устанавливаем на крыше громоотвод, или мы опасаемся последствий возможных несчастных случаев и оформляем страховой полис. Факторы страха и защиты также присутствуют. Они представлены в различных специфических формах в каждой культуре и могут принимать узаконенный вид, как в случае ношения амулетов в качестве защиты от страха перед дурным глазом, в случае соблюдения детально разработанных ритуалов, защищающих от страха перед умершим, табу относительно опасности встречи с женщиной во время менструального цикла как защиты от страха перед исходящим от нее злом. Каковы же тогда признаки невротических страхов и защит, которые делают их специфически невротическими?.. Первое. Жизненные условия в каждой культуре порождают некоторые страхи… Невротик, однако, не только разделяет страхи, общие всем людям в данной культуре, но вследствие условий своей индивидуальной жизни, которые переплетены с общими условиями, он также испытывает страхи, которые качественно или количественно отличаются от страхов определенного культурного образца. Второе. Для отражения страхов, существующих в данной культуре, в общем имеются определенные способы защиты (такие, как табу, ритуалы, обычаи). Как правило, эти защиты представляют собой более целесообразный способ борьбы со страхами, чем защиты невротика, построенные иным образом. Таким образом, нормальный человек, хотя ему свойственны страхи и защиты своей культуры, будет в целом вполне способен раскрыть свои потенциальные возможности и получить удовольствия, которые ему может предложить жизнь. Нормальный человек может наилучшим образом воспользоваться возможностями, предоставляемыми в его культуре. Если сформулировать это через отрицание, то он страдает не сильнее, чем это неизбежно в его культуре. Невротик, с другой стороны, всегда страдает больше, чем нормальный человек. Ему неизменно приходится платить за свои защиты чрезмерную плату, заключающуюся в ослаблении его жизненной энергии и дееспособности или, в особенности, в ослаблении его способности к достижениям и получению удовольствия в результате указанного мной различия. В действительности невротик – постоянно страдающее лицо. Единственная причина, по которой я не упомянула этот факт, когда обсуждала признаки всех неврозов, которые могут быть почерпнуты из поверхностного наблюдения, заключается в том, что этот факт не всегда можно наблюдать извне. Даже сам невротик может не осознавать того, что он страдает. Имеется еще один существенно важный признак невроза, и он заключается в наличии конфликта противоречащих друг другу тенденций, существование которых или по крайней мере их точное содержание сам невротик не осознает и в отношении которых он непроизвольно пытается найти определенные компромиссные решения. Именно эту последнюю особенность Фрейд в различной форме подчеркивал как обязательную составную часть неврозов. Отличие невротических конфликтов от обычно встречающихся в данной культуре конфликтов заключается не в их содержании и не в том, что они в своей основе являются бессознательными, – в обоих этих случаях они могут быть идентичны общераспространенным конфликтам в данной культуре, – а в том, что у невротика конфликты более резко выражены и более остры. Невротик стремится и приходит к компромиссным решениям – не случайно называемым невротическими, – и эти решения менее удовлетворительны, чем решения нормального человека, и достигаются дорогой ценой для личности в целом. Высказывая все эти соображения, мы еще не в состоянии здесь дать хорошо обоснованного определения невроза, однако можем подойти к его описанию: невроз является психическим расстройством, вызываемым страхами и защитами от них, а также попытками найти компромиссные решения конфликта разнонаправленных тенденций. По практическим причинам целесообразно называть это расстройство неврозом лишь в том случае, когда оно отклоняется от общепринятого в данной культуре образца.