В то же время в Военном совете Юго-Западного фронта рассматривался план действий войск весной и летом 1942 г. Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, Н. С. Хрущев, генерал И. X. Баграмян считали, что наши войска на юге в состоянии разгромить противостоящую группировку врага, освободить Харьков и этим создать условия для изгнания захватчиков из Донбасса. После совещания, о котором уже шла речь, мы, командармы, тоже прониклись таким же убеждением.

Несколько забегая вперед, перечислю силы, которые участвовали в Харьковской наступательной операции.

Для прорыва обороны противника на участках, общая протяженность которых составляла 91 км, предназначались 22 стрелковые дивизии, поддерживаемые 2860 орудиями и минометами, 560 танками. Это значило, что на стрелковую дивизию приходилось примерно 4 км участка прорыва и что на каждый километр мы имели 31 орудие и миномет, а также 6 танков непосредственной поддержки пехоты.

Кроме того, в прорыв должны были вводиться два танковых корпуса, три кавалерийские дивизии и мотострелковая бригада. Наконец, еще две стрелковые дивизии — 277-я и 343-я, а также 2-й кавалерийский корпус и три отдельных танковых батальона (в каждом 32 танка) оставались в резерве командующего Юго-Западным фронтом.

Южному фронту не ставились задачи на активные действия. Он должен был организовать прочную оборону и обеспечить наступательные действия Юго-Западного фронта, а также выделить из своего состава на усиление последнего три стрелковые дивизий, пять танковых бригад, четырнадцать артиллерийских полков РГК и 233 самолета.

Задача наступающих войск состояла в нанесении противнику двустороннего удара по сходящимся направлениям из районов севернее и южнее Харькова с последующим соединением ударных группировок западнее города. Предусматривалось, что на первом, трехдневном этапе мы прорвем оборону врага на глубину 20-30 км, разгромим ближайшие резервы и обеспечим ввод в прорыв подвижных групп. На втором этапе, продолжительность которого не должна была превышать трех-четырех, суток, требовалось разгромить оперативные резервы и завершить окружение группировки противника. Одновременно часть этой группировки в районе городов Чугуев, Балаклея намечалось отсечь и уничтожить силами 38-й армии и правого фланга 6-й армии.

Главный удар наносила 6-я армия на 26-километровом фронте. Восемь стрелковых дивизий и четыре танковые бригады при поддержке 14 артиллерийских полков РГК должны были прорвать оборону и обеспечить ввод в прорыв двух танковых корпусов, составлявших подвижную группу. В дальнейшем армия во взаимодействии с подвижной группой должна была развить удар на Харьков с юга навстречу войскам 28-й армии для окружения всей группировки врага (см. схему на стр. 143).

Слева от 6-й армии находилась полоса наступления армейской группы генерала Бобкина, состоявшей из двух стрелковых дивизий и одной танковой бригады. На эту группу возлагалась задача прорвать оборону и обеспечить ввод в прорыв 6-го кавалерийского корпуса. Последний же к исходу пятого дня операции должен был овладеть Красноградом и обеспечить войска 6-й армии от контрударов с запада.

Второй удар наносила на 15-километровом фронте 28-я армия силами шести стрелковых дивизий и четырех танковых бригад при поддержке девяти артиллерийских полков РГК. Ей надлежало прорвать оборону противника и к исходу третьего дня обеспечить ввод в прорыв 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и мотострелковой бригады. Этим двум соединениям в свою очередь предстояло обойти Харьков с севера и соединиться западнее города с танковыми корпусами 6-й армии.

Наступление 28-й армии от возможных контрударов противника обеспечивали с севера и северо-запада — 21-я армия, с юга и юго-запада — 38-я. Первой из них была поставлена задача прорвать оборону противника на 14-километровом участке. К исходу третьего дня наступления войска обеих армий должны были закрепиться на достигнутых рубежах и надежно обеспечить маневр соединений, окружающих Харьков.

38-я армия тогда имела в своем составе 81, 124, 199, 226, 300-ю я 304-ю стрелковые дивизии, 13, 36-ю и 133-ю танковые бригады. Она была усилена шестью артиллерийскими полками РГК и шестью инженерными батальонами. В прорыве обороны противника участвовали четыре стрелковые дивизии и все три танковые бригады. Нам предстояло нанести удар на 26-километровом участке Драгуновка, Большая Бабка. К исходу третьего дня нужно было овладеть рубежом Лебединка — Зарожное — Пятницкое. В дальнейшем, при развитии наступления на Рогань, Терновая и с выходом ударной группировки в район Введенка, Чугуев войскам 38-й армии вместе с тремя усиленными полками 6-й армии надлежало завершить окружение, разгромить чугуевскую группировку противника и подготовиться к наступлению на Харьков с востока.

Ознакомившись с этими данными о составе сил и средств, Привлекаемых к наступлению, я испытал чувство огромной радости. Впервые с начала Великой Отечественной войны мне предстояло участвовать в наступательной операции, в которой мы превосходили противника по численности в живой силе, по количеству артиллерии и танков, не уступали ему в авиации. Например, никогда раньше не было на нашем фронте такого количества танков непосредственной поддержки пехоты. 560 — шутка ли? И мы имели не только это, но еще и во втором эшелоне два танковых корпуса (269 танков), предназначенных для развития наступления после прорыва тактической зоны обороны противника. Да в резерве фронта — около сотни одних лишь танков.

Словом, в руках Военного совета Юго-Западного фронта действительно была сосредоточена большая сила. Об этом говорят данные, приведенные выше.

Источники и литература .

Источник... Еле нашёл этот во всех отношениях достоверный источник. Это Военно-Исторический Журнал, №9 за 1964 год. Поэтому просто помещаю текст оригинала, читайте и судите сами.
Вкратце: очередное окружение нашего фронта в сентябре 1941, известное как "Киевский котёл". Очередные попытки выйти из окружения. Людские потери Красной Армии под 600 тысяч (!) человек.
Больше всего поразил тот эпизод, где очевидцы говорят о том, что командующий фронтом (!) ходил в штыковые атаки наравне с простыми солдатами.
Итак, полный текст статьи
Правда о гибели генерала М.П.Кирпоноса

Михаил Петрович Кирпонос родился 9 (по новому стилю 21) января 1892 года в местечке Вертиевка (ныне Вертеевка), Нежинского уезда, Черниговской губернии.

В 1915 году М.П.Кирпонос был призван рядовым солдатом в 126-й запасной пехотный полк. Окончив в 1916 году инструкторские курсы по обращению с иностранными винтовками, а в 1917 году - военно-фельдшерскую школу, он был направлен на румынский фронт в качестве ротного фельдшера 285-го Ольгопольского пехотного полка. Здесь его избрали сначала председателем околоточного солдатского комитета, затем председателем полкового комитета, товарищем председателя Ревкома 5-й пехотной дивизии, а в ноябре 1917 года - председателем Рады 26-го корпуса.

Демобилизовавшись в феврале 1918 года, М.П.Кирпонос возвратился в родное село и в мае того же года вступил в члены РСДРП (б). В родных краях он начал формирование повстанческих отрядов, которые вели борьбу с немецкими оккупантами и гайдамаками. В сентябре 1918 года М.П.Кирпонос с одним из отрядов влился в состав 1-й Украинской повстанческой дивизии. После этого он назначается комендантом города Стародуб и формирует 22-й Советский Украинский полк, который затем стал 2-м Богунским полком 44-й стрелковой дивизии. В июне 1919 года М.П.Кирпонос был назначен помощником начальника дивизионной школы Красных командиров. За организацию и активное участие в партизанской борьбе и в боях на Украинском фронте он был награждён Реввоенсоветом СССР грамотой и именным маузером за № 355205.

В 1927 году, окончив Академию имени М.В.Фрунзе, он до 1934 года был начальником штаба 41-й Перекопской стрелковой дивизии, а с 1934 по 1939 год - начальником Казанского пехотного училища имени Верховного Совета Татарской АССР. М.П.Кирпонос принимал участие в финской кампании в должности командира 70-й стрелковой дивизии. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года эта дивизия была награждена орденом Ленина, а М.П.Кирпоносу присвоено звание Героя Советского Союза. С июня 1940 года до февраля 1941 года он командовал войсками Ленинградского военного округа, а с февраля 1941 года - войсками Киевского Особого военного округа. С началом Великой Отечественной войны М.П.Кирпонос стал командующим войсками Юго-Западного фронта.

В середине сентября 1941 года сильным группировкам немецко-фашистских войск удалось окружить восточнее Киева крупные силы войск нашего Юго-Западного фронта. Уже достаточно выяснено, какую роковую роль сыграло в этой трагедии упорное пренебрежение Ставки Верховного Главнокомандования, которую возглавлял И.В.Сталин, реальной обстановкой. Эти события в основном освещены в военно-исторической литературе. Однако некоторые факты долгое время оставались нераскрытыми и по их поводу получили распространение различные версии. К числу таких не совсем ясных фактов относится и гибель командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М.П.Кирпоноса.

В редакцию "Военно-исторического журнала" поступали письма с просьбой разъяснить противоречия, имеющиеся в сведениях о его гибели, которые встречаются в литературе. В большинстве случаев эти сведения основываются на ходивших во время войны слухах. Чтобы выяснить обстоятельства трагического конца командующего Юго-Западным фронтом, редакция обратилась к непосредственным участникам событий. Их свидетельства, дополненные архивными данными, приводятся в настоящей статье.

Летом 1941 года немецко-фашистское командование предпринимало неоднократные попытки штурмом взять Киев. В июле - августе на подступах к столице Украины развернулись напряжённые бои, но овладеть ею противнику не удалось. Тогда гитлеровское командование решило сходящимися ударами: с севера частью сил группы армий "Центр" (2-я армия и 2-я танковая группа) и с юга 1-й танковой группой окружить основные силы нашего Юго-Западного фронта восточнее Киева. 11 сентября, когда северная ударная группировка противника вышла в район Конотопа, а южная развивала удар ей навстречу с кременчугского плацдарма, Военный совет юго-западного направления (С.М.Будённый, Н.С.Хрущёв, А.П.Покровский), которому был подчинён Юго-Западный фронт, доложил в Ставку, что единственно реальным входом из создавшегося положения во избежание катастрофы является отвод войск из киевского выступа на рубеж реки Псёл. Однако Ставка, не представлявшая себе истинных размеров опасности, потребовала удерживать Киев любой ценой. 14 сентября противник замкнул кольцо окружения. Военный совет юго-западного направления, исходя из реальной обстановки, по инициативе Н.С.Хрущёва взял на себя ответственность за осуществление предложенного им решения и 16 сентября устно через начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта генерал-майора И.Х.Баграмяна дал командующему генерал-полковнику М.П.Кирпоносу приказ о выводе войск Юго-Западного фронта из окружения 1.

Поскольку такое решение противоречило приказу Сталина, М.П.Кирпонос запросил Ставку, как быть с выполнением решения Главкома юго-западного направления. И только в 23.40 17 сентября Б.М.Шапошников по поручению Сталина ответил, что Верховное Главнокомандование разрешает оставить Киев, но о выводе войск фронта на тыловой рубеж по реке Псёл никаких указаний не дал.

Глубокой ночью 18 сентября генерал-полковник М.П.Кирпонос в селе Верхояровка (12 км северо-западнее Пирятина), где разместился штаб фронта, отдал приказ всем армиям фронта (кроме 37-й армии, с которой уже не было связи) с боями выходить из окружения.

Таким образом, войска фронта потеряли драгоценное время, которое могло быть использовано для организованного отхода и прорыва пока ещё слабого фронта окружения.

О том, как пробивалась из окружения колонна Военного совета и штаба Юго-Западного фронта, рассказывает генерал-полковник И.С.Глебов, являвшийся тогда заместителем начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта.

"Военный совет и штаб фронта должны были выходить под прикрытием 289-й стрелковой дивизии в направлении Пирятин, Чернухи, Лохвица, но выйти к Чернухам они не смогли, так как дороги уже были перехвачены пехотой и танками противника. Пришлось отходить южнее - на Куреньки, Писки, Городище. Но и там переправы оказались занятыми противником.

19 сентября в Городище Военный совет фронта принял решение: с наступлением темноты выходить в направлении Вороньки, Лохвица, куда с северо-востока должны были нанести контрудар войска Брянского фронта. Связь с армиями и Генеральным штабом была потеряна.

По решению генерала Кирпоноса было создано несколько групп под командованием генерал-майора И.Х.Баграмяна, полковника Рогачёва (или Рогатина) и других, которые должны были прорвать вражеское окружение в сторону Сенчи 2.

С наступлением темноты началось движение колонны, которая имела в своём составе примерно до 800 человек, 5 - 7 бронемашин, 3 - 4 орудия ПТО, 4 - 5 станковых пулемётов.

К утру 20 сентября колонна стала подходить к хутору Дрюковщина юго-западнее Лохвицы. В это время дважды над колонной пролетал немецкий самолёт. Генерал-полковник М.П.Кирпонос решил днём не двигаться, а дождаться темноты в овраге с рощицей, что юго-восточнее и восточнее Дрюковщины. На южных и восточных склонах оврага была организована оборона силами, которые находились в моём распоряжении. Наша разведка установила, что в Дрюковщине расположилась небольшая группа немецких пехотинцев. Потом с юга туда прибыло ещё несколько автомашин с пехотой и группа мотоциклистов.

Около 10 часов утра показались идущие с востока и северо-востока к оврагу немецкие танки. Сначала их было десять, потом подошли ещё шесть. Простояв минут 40 на удалении двух - трёх километров от нас, они развернулись на широком фронте и двинулись на средней скорости к оврагу, ведя огонь по его скатам и опушке рощи, по противотанковым пушкам и бронемашинам. В течение 20 - 30 минут наши орудия ПТО и бронемашины были разбиты. Все мы, в том числе Кирпонос, Рыков и Бурмистенко, скрылись в роще. Во время обстрела разрывом снаряда был тяжело ранен М.И.Потапов.

Уничтожив наши бронемашины, орудия ПТО и часть людей, немецкие танки отошли от оврага на 800 - 1000 м. Около них группировались немецкие автоматчики.

Член Военного совета дивизионный комиссар Е.П.Рыков, считая, что у немцев нет горючего и боеприпасов, предложил немедленно атаковать их, прорваться и уходить на восток. Генерал-полковник М.П.Кирпонос и М.А.Бурмистенко не возражали.

Е.П.Рыков приказал мне поднять людей и атаковать танки.

Примерно около 13 часов все, кто мог, выдвинулись на юго-восточную и восточную кромку оврага и, ведя огонь, стали продвигаться на восток. Нам удалось пройти лишь метров 300 - 400. Видя, что мы несём большие потери, Е.П.Рыков приказал отойти назад в овраг. Отдав приказание на отход, я поднялся и хотел тоже отходить вслед за Рыковым, но был ранен в ногу.

Во время этого боя генерал-полковник М.П.Кирпонос и член Военного совета М.А.Бурмистенко находились на юго-восточной опушке и наблюдали за результатами боя.

Мы все отошли в овраг. Меня на опушке рощи встретил фельдшер и стал перевязывать. В это время мимо прошли генерал-полковник М.П.Кирпонос, члены Военного совета Рыков, Бурмистенко и группа офицеров, в том числе порученец Кирпоноса майор Гненный и порученец дивизионного комиссара Рыкова старший политрук Жадовский. Спросив меня, как я себя чувствую, М.П.Кирпонос сказал, что они будут на другой стороне оврага. Вскоре к оврагу опять подошли танки противника, а за ними пехота с миномётами и орудиями. Началось новое прочёсывание оврага и рощи огнём всех видов.

После этого я уже не встречал ни членов Военного совета, ни командующего фронтом.

Через два дня танки противника ушли от урочища и осталось лишь пехотное оцепление. Воспользовавшись этим, мы с группой командиров до 30 человек вырвались из оврага, стали выходить ночами на восток, минуя населённые пункты и большие дороги. Вышли мы к своим войскам у Млинцы".

Командованием юго-западного направления были приняты меры к тому, чтобы установить связь с генералом М.П.Кирпоносом и выручить его из опасности вместе со штабом фронта. Об этих мерах рассказывает генерал-майор запаса В.А.Сергеев, состоявший в то время для особых поручений при маршале С.К.Тимошенко, который 13 сентября вступил в командование войсками юго-западного направления.

"Сдав главное командование западным направлением, - пишет генерал В.А.Сергеев, - 11 сентября проездом через Москву маршал С.К.Тимошенко зашёл в Ставку Верховного Главнокомандующего. Нам, "порученцам", он приказал взять в Генштабе данные об обстановке на юго-западном направлении на последний час. Когда мы знакомились с обстановкой, мне сообщили, что "положение Юго-Западного фронта тяжёлое, но не безнадёжное", и что "при умелом и твёрдом руководстве его можно выправить".

13 сентября мы прибыли в штаб юго-западного направления, который в то время размещался километрах в 20 от Полтавы, в Доме отдыха Обкома КП(б)У. Там С.К.Тимошенко встретился с членом Военного совета направления Н.С.Хрущёвым. Не теряя ни минуты времени, они начали разбираться в обстановке, которая оказалась значительно серьёзней, чем её охарактеризовали нам в Генштабе.

Связь Главкома юго-западного направления с войсками Юго-Западного фронта часто нарушалась, поэтому было трудно получить точное представление о том, что происходит на фронте, а следовательно, и принять радикальные меры для восстановления положения.

Рано утром 14 сентября маршал С.К.Тимошенко поручил мне связаться с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником М.П.Кирпоносом и выяснить обстановку на месте. В это время штаб Юго-Западного фронта находился в Прилуках, куда я немедленно и выехал. Но до Прилук доехать не удалось.

При въезде в Лохвицу нас обстреляли немцы, и мне пришлось повернуть назад. Не зная обстановки, ехать в Прилуки я не рискнул. На обратном пути по сведениям, полученным от разных лиц, у меня составилось некоторое представление о положении дел на фронте. Получалось так, что войска и штаб фронта уже окружены. По возвращении в штаб направления я доложил об этом Главкому.

15 сентября в Полтаву, в штаб направления, прибыл начальник оперативного отдела Юго-Западного фронта генерал-майор И.Х.Баграмян. Он доложил, что противник соединениями 1-й и 2-й танковых групп, выйдя в район Лохвицы и Лубны, перехватил последние коммуникации фронта. В окружении оказались части 21, 5, 37 и 26-й армий, понёсшие к этому времени большие потери. Получив соответствующие указания, генерал И.Х.Баграмян 16 сентября вылетел в штаб фронта.

17 сентября ночью Военный совет и штаб юго-западного направления выехали в Харьков. Главком С.К.Тимошенко оставил меня вместе с генералом для особых поручений П.В.Котелковым в Ахтырке с задачей: собирать сведения об обстановке и принимать на месте решения, смотря по обстоятельствам. Генерал Котелков остался в Ахтырке, а я 18 сентября выехал к фронту.

В Гадяче я увидел группы вышедших из окружения солдат и офицеров. По их рассказам получалось, что наши войска где-то под Пирятином. Я взял на аэродроме самолёт и вылетел по маршруту Гадяч, Лохвица, Пирятин, Лубны, Гадяч. Пролетая над районом Пирятина, мы увидели, как с севера и юга навстречу друг другу двигались большие танковые колонны немцев. Выяснить обстановку не удалось, но я определил, что в сторону Гадяча есть свободная горловина.

Вернувшись в Гадяч, я во дворе райкома партии организовал сборный пункт для выходящих из окружения людей. От вышедших из района Пирятина я узнал, что штаб фронта во главе с М.П.Кирпоносом пробивается в направлении села Сенча.

Так как из Гадяча связи со штабом направления не было, я выехал в Зиньков, и оттуда доложил маршалу Тимошенко о положении в Гадяче и о предполагаемом местонахождении М.П.Кирпоноса. Тут же я получил указание: не прекращать поиски Кирпоноса. Ночью 19-го приехал генерал-майор Н.В.Фекленко, посланный в Гадяч маршалом С.К.Тимошенко. Я ввёл его в курс дела, а сам поехал на аэродром.

Рано утром 20 сентября, взяв на этот раз связной самолёт, я вылетел в район Сенчи. Там мы увидели, как немецкие колонны танков и мотопехоты подходили к селу и к лесу западнее Сенчи. В лесу мы заметили большую группу наших войск и несколько машин.

Я попытался сообщить нашим войскам направление выхода. Быстро начертил на своей карте направление в район Гадяча и написал жирно синим карандашом: "Идите по указанному направлению, путь свободен". Затем я свернул карту, для груза привязал к ней свой пистолет, распустил длинный хвост белого бинта и сбросил в лес западнее села Сенчи.

Вернувшись в Гадяч, я увидел, что Н.В.Фекленко расспрашивал какого-то капитана, который, как выяснилось, вышел из сенчанского леса. Он сообщил, что видел в районе западнее Сенчи всё командование Юго-Западного фронта во главе с генерал-полковником М.П.Кирпоносом.

Немедленно было послано донесение С.К.Тимошенко о одновременно направлены три офицера для связи с М.П.Кирпоносом. До сих пор не знаю, встретились они с Кирпоносом или нет.

Мы с товарищем Фекленко вызвали к себе наши два танка и броневичок и выехали в село Рашевку. Часа в 2 - 3 дня в сельсовете, где мы остановились, зазвонил телефон (кстати, телефонная связь в районах работала). Когда я назвал себя, кто-то перепуганным, дрожащим голосом сообщил: "…К и Б (по-видимому, Кирпонос и Бурмистенко - В.С.) - в лесу около Сенчи… идёт сильный бой… направление сообщили…" На этом наш разговор оборвался. Кто и откуда звонил, мы так и не узнали.

Выяснив подобным способом местонахождение М.П.Кирпоноса, мы послали ему на выручку оба своих танка и броневичок. Весь день 20 сентября в районе Сенчи гремела артиллерийская и миномётная канонада. Мы с генералом Фекленко ожидали возвращения посланных нами танков до вечера 20 сентября, но они так и не вернулись.

В это время немецкая мотопехота подошла к Рашевке. Оставаться дальше в селе было опасно. Мы оставили в условной явке своего адъютанта старшего лейтенанта Пеенчиковского с заданием: в случае появления М.П.Кирпоноса провести его вброд через речку Псёл на восточный берег, где мы с Н.В.Фекленко будем их ждать.

Когда совсем стемнело, старший лейтенант Пеенчиковский выбрался из засады, перешёл вброд реку и, встретив нас, доложил, никто не звонил и никто больше не являлся на явку.

В период с 18 по 29 сентября на наши сборные пункты вышло из окружения более 10 тыс. человек, и в том числе группа генералов И.Х.Баграмяна, Алексеева, Седельникова, Арушаняна, Петухова, а также бригадный комиссар Михайлов, полковник Н.С.Скрипко и много других офицеров. Но М.П.Кирпоноса мы так и не дождались".

Немногие были свидетелями трагической развязки. Одни из них, как М.А.Бурмистенко и В.И.Тупиков, пали на поле боя у хутора Дрюковщина, другие, как М.И.Потапов, были тяжело ранены и в бессознательном состоянии попали во вражеский плен, третьи, как личный порученец командующего майор А.Н.Гненный, сложили свои головы в последующих боях на советско-германском фронте. Туман неизвестности на долгие годы окутал кончину генерала Кирпоноса. На этой почве и родились различные догадки о его смерти. Наиболее живучей оказалась версия о том, что Кирпонос в критический момент покончил жизнь самоубийством 3. Как бы там ни было, но генерал М.П.Кирпонос не вышел из окружения. Между тем в Киеве у памятника Вечной Славы покоятся останки командующего войсками Юго-Западного фронта.

Ныне в живых остался единственный свидетель гибели генерала М.П.Кирпоноса, состоявший для особых поручений при члене Военного совета Юго-Западного фронта старший политрук (ныне подполковник запаса) В.С.Жадовский.

Ниже мы печатаем его рассказ, записанный полковником в отставке И.Е.Гостевым.

"В ночь на 20 сентября, рассказывал В.С.Жадовский, - мы отходили на восток. Шли пешком, так как свои автомашины бросили ещё в районе Вороньки. Шли с намерением дойти до Сенчи и там переправиться по моту на восточный берег реки Сулы. В течение ночи мы с боями прошли Вороньки и взяли направление на Лохвицу.

Около 8 часов утра 20 сентября наша колонна, не доходя 12 км до Лохвицы, укрылась в глубокой лощине юго-восточнее и восточнее хутора Дрюковщина, заросшей густым кустарником, дубняком, орешником, клёном, липами. Длина её примерно 700 - 800 м, ширина 300 - 400 м и глубина метров 25.

Как мне известно, решение командования фронта было таково: зайти на день в овраг, а с наступлением темноты сделать бросок и прорвать кольцо окружения. Тут же была организована круговая оборона, выставлено наблюдение, выслана разведка. Вскоре разведчики доложили, что все дороги вокруг рощи Шумейково заняты немцами.

К 10 часам утра со стороны Лохвицы немцы открыли по роще сильный миномётный огонь. Одновременно к оврагу вышло до 20 автомашин с автоматчиками под прикрытием 10 - 12 танков. Они плотным кольцом окружили овраг, ведя по нему ураганный огонь. В роще сразу появилось много убитых и раненых. В этой обстановке Военный совет принял решение: контратакой и рукопашной схваткой пробить брешь, вырваться из кольца окружения и уйти из оврага. Генералы с винтовками, гранатами и бутылками с горючей смесью вместе со всеми шли в атаку. Но силы были неравны. Под уничтожающим огнём немцев несколько раз приходилось отходить назад в овраг. Таких атак было три или четыре.

Во время одной из них генерал-полковник М.П.Кирпонос был ранен в левую ногу - ему перебило берцовую кость ниже колена. Его пришлось оттащить в овраг. Там мы вместе с порученцем Кирпоноса майором Гненным разрезали ему сапог, сняли его с ноги и рану перевязали. Двигаться сам он уже не мог и вынужден был сидеть в густом кустарнике у щели, выкопанной в скате оврага.

"Эх, и не везёт же мне на левую ногу", - сказал тогда генерал-полковник. (Незадолго до этого, во время автомобильной аварии в районе Борисполя, М.П.Кирпонос повредил тоже левую ногу.)

Будучи раненым, М.П.Кирпонос получал сведения об обстановке и давал соответствующие указания. Гитлеровцы не прекращали огонь до наступления сумерек.

Около 7 часов вечера у родника вблизи щели, на краю которой сидел М.П.Кирпонос, примерно в 3 - 4 метрах от него разорвалась вражеская мина. Михаил Петрович схватился за голову и упал на грудь. Один осколок пробил каску с левой стороны головы, второй ударил в грудь около левого кармана кителя. Раны оказались смертельными. Через 1 - 1,5 минуты он умер. В этот момент около него находились член Военного совета фронта секретарь ЦК КП(б) Украины М.А.Бурмистенко с охраной из трёх человек, порученец М.П.Кирпоноса майор А.Н.Гненный и я.

Чтобы немцы не смогли опознать труп и установить факт гибели командующего фронтом, мы с майором Гненным сняли с Михаила Петровича драповую шинель, изрезали её и сожгли, срезали с кителя петлицы со знаками различия, сняли звезду Героя Советского Союза № 91, вынули из кармана документы, расчёску, платок, письма, а труп захоронили в канаве на дне оврага. Могилу копали я, майор Гненный и три офицера из охраны тов. Бурмистенко в его присутствии. Точнее это была не могила, а углублённая небольшая ямка, находившаяся слева от тропы, ведущей по дну оврага.

На другой день, 21 сентября, мы с майором Гненным собрали группу офицеров, сержантов и солдат и начали с ними пробиваться на восток. Вышли мы из окружения 23 октября в районе города Фатеж Курской области при оружии, с личными документами и партбилетами, в военном обмундировании, со знаками различия.

26 октября 1941 года мы с майором Гненным 4 прибыли в штаб фронта, в горд Валуйки и устно доложили командованию Юго-Западного фронта (нового формирования) обстоятельства гибели Военного совета и М.П.Кирпоноса. Командованию фронта мы передали документы, Золотую Звезду Героя Советского Союза и личные вещи, принадлежавшие М.П.Кирпоносу. В докладной записке, которую написали на другой день, мы доложили, где захоронен труп М.П.Кирпоноса, в чём он одет и какие имеет ранения".

В сентябре 1943 года Сенчанский район был освобождён от немецко-фашистских захватчиков, а в конце октября по заданию Генштаба В.С.Жадовскому, как единственному оставшемуся в живых очевидцу гибели генерал-полковника М.П.Кирпоноса и знавшему место его захоронения, было поручено выехать с группой офицеров Наркомата Обороны на место гибели М.П.Кирпоноса и найти его останки. Была создана специальная комиссия, в которую вошли: представитель Главного управления кадров Наркомата Обороны подполковник и/с Б.Н.Бородин, представитель газеты "Красная звезда" старший лейтенант Г.Д.Кривич, представитель Полтавского облуправления НКВД А.В.Попов, областной судмедэксперт врач П.А.Голицын, секретарь Сенчанского райкома партии В.И.Курысь, начальник Сенчанского райотдела НКВД И.М.Власов и заведующий Сенчанской районной больницей врач П.А.Россоха. В работе комиссии оказали помощь местные жители. Комиссия имела на руках выписку из докладной записки Гненного и Жадовского, в которой указывалось место захоронения М.П.Кирпоноса и приметы трупа. Прибыв в урочище Шумейково, комиссия нашла могилу, вскрыла её и приступила к осмотру останков.

В акте судебно-медицинского вскрытия могилы (эксгумации) и осмотра трупа от 6 ноября 1943 года указано, что труп "одет в нетлевшую местами нательную трикотажно-шёлковую рубаху кремового цвета, такого же материала кальсоны, суконные брюки-галифе цвета хаки с красной окантовкой… На нижней части левой голени (близ стопы) намотана повязка из фланелевой портянки… На сохранившихся частях трупа удаётся отметить следующие повреждения. В передней части левой теменной кости имеется тёмно-синеватого цвета пятно размером 7 х. 2,5 сант., - по-видимому, это остаток бывшей гематомы. В центре этого пятна имеется шероховатость кости с некоторым вдавлением на пространстве в 20-копеечную монету… Грудинный конец 2-го левого ребра разбит…"

В заключении акта экспертизы полтавский областной судебно-медицинский эксперт врач П.А.Голицын и заведующий Сенчанской районной больницей врач П.А.Россоха указали:

"На основании данных эксгумации и судебно-медицинского исследования трупа неизвестного военнослужащего следует заключить, что труп этот принадлежит лицу командного состава, судя по общему физическому развитию, в возрасте от 40 до 45 лет. Анализируя характер имеющихся на трупе повреждений, надо полагать, что покойному при жизни были нанесены осколочные огнестрельные ранения в области головы, грудной клетки и левой голени. Из этих повреждений ранения в области грудной клетки, вмещающие в себе жизненно-важные органы, следует считать причиной его смерти" 5. В заключение комиссия указала: "Обнаруженный в могиле труп - есть труп бывшего командующего войсками Юго-Западного фронта - Героя Советского Союза генерал-полковника тов. Кирпоноса Михаила Петровича" 6.

Такова правда о человеке, оставшемся до конца преданным воинскому долгу и павшем на поле боя в борьбе с врагами нашей Родины.

Начало войны на Юго-Западном фронте

Согласно плану «Гроза» юго-западное стратегическое направление определялось как главное, поэтому на территории Киевского Особого военного округа было сосредоточено больше войск, чем в ЗапОВО и ПрибОВО вместе взятых. А.М. Василевский вспоминал: «Говоря о предполагаемом направлении главного удара противника, Б.М. Шапошников считал, что самым выгодным для Германии, а следовательно, и наиболее вероятным является развертывание основных сил немецкой армии к северу от устья реки Сан. Соответственно, в плане предполагалось развернуть и наши главные силы на участках Северо-Западного и Западного фронтов… Однако при его рассмотрении И.В. Сталин, касаясь наиболее вероятного направления главного удара потенциального противника, высказал свою точку зрения. По его мнению, Германия постарается направить в случае войны основные усилия не в центре, а на юго-западе, с тем чтобы прежде всего захватить у нас наиболее богатые промышленные, сырьевые и сельскохозяйственные районы. В соответствии с этим Генштабу было поручено переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки наших войск на Юго-Западном направлении» .

Причем накануне войны группировка советских войск на юго-западном направлении постоянно усиливалась.

Маршал И.Х. Баграмян, в то время начальник оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа, вспоминал: «Во второй половине мая мы получили директиву Генерального штаба, в которой командованию округа предписывалось принять из Северо-Кавказского военного округа и разместить в лагерях управление 34-го стрелкового корпуса с корпусными частями, четыре 12-тысячные стрелковые и одну горнострелковую дивизии…

В конце мая в округ стали прибывать эшелоны за эшелонами. Оперативный отдел превратился в подобие диспетчерского пункта, куда стекалась вся информация о движении и состоянии поступивших войск из СевероКавказского военного округа…

Не успели пять дивизий из Северо-Кавказского военного округа закончить сосредоточение на территории нашего округа, как в первых числах июня Генеральный штаб сообщил, что директивой народного комиссара обороны сформировано управление 19-й армии, которое к 10 июня прибудет в Черкассы. В состав армии войдут все пять дивизий 34-го стрелкового корпуса и три дивизии 25-го стрелкового корпуса Северо-Кавказского военного округа. Во главе ее поставлен командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенант И.С. Конев.

Днем позднее Генеральный штаб предупредил командование округа, чтобы оно подготовилось принять и разместить еще одну - 16-ю армию генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, перебрасываемую из Забайкалья. Планом предусматривалось сосредоточить войска генерала Лукина на территории Киевского Особого военного округа в период с 15 июня по 10 июля.

Итак, уже вторую армию мы должны были в кратчайший срок принять и разместить на территории округа. Это радовало. Опасение, что в случае войны у нас не окажется в глубине войск, отпадало само собой. Теперь стало вполне ясно, что нарком и Генеральный штаб позаботились об этом, отдавая приказ о подготовке выдвижения всех сил округа непосредственно к границе» .

Забегая вперед, следует отметить, что радовался начальник оперативного штаба КОВО преждевременно. После 22 июня все эти войска из округа забрали. «В первые же дни войны, - писал Г.К. Жуков, - 19-ю армию, ряд частей и соединений 16-й армии, ранее сосредоточенных на Украине и подтянутых туда в последнее время, пришлось перебрасывать на западное направление и включать с ходу в сражения в составе Западного фронта» .

Тем не менее войск на Юго-Западном фронте оставалось по-прежнему больше, чем на других фронтах. Неудивительно, что 22 июня немцы не смогли совершить на этом направлении глубокого прорыва. А 9-я и 18-я армии Южного фронта, против которых в основном действовали значительно менее боеспособные румынские войска, держались в Бессарабии целых три недели.

В состав войск группы армий «Юг», которым предстояло непосредственно действовать на юго-западном направлении, входила 1-я танковая группа генерал-фельдмаршала фон Клейста, 6-я и 17-я армии под командованием соответственно генерал-фельдмаршала фон Райхенау и генерал-полковника фон Штюльпнагеля. Всего на вооружении они имели около 1200 танков, 1200 боевых самолетов, 16 000 орудий и минометов. При этом находившиеся в подчинении командующего группой «Юг» генерал-фельдмаршала Герда фон Рунштедта 11-я немецкая ., 3-я и 4-я румынские армии и венгерский экспедиционный корпус должны были только сдерживать советские войска на южном направлении, так как по поводу своих союзников Гитлер и его генералы никаких иллюзий не строили.

Противостоявшие силам вторжения войска КОВО в первом эшелоне имели 5-ю, 6-ю, 12-ю и 26-ю армии. Вместе с 9-й и 18-й армиями они могли выставить на поле боя 8000 танков, 4500 боевых самолетов, 26,5 тысячи орудий и минометов. В живой силе соотношение с противником было практически равным.

Схема действий группы армий «Юг» в общем соответствовала замыслу плана «Барбаросса». Свои ударные силы немцы сосредоточили на узких участках и главные удары наносили в уязвимые места обороны противника. В стыке между Владимир-Волынским и Струмиловским укрепрайонами должна была совершить прорыв 1-я танковая группа. Подвижным танково-моторизованным частям 17-й армии предстояло прорваться в стыке между Рава-Русским и Перемышльским УРами. При этом часть немецких пехотных дивизий выделялись для проведения фронтальных атак с целью сковывания обороняющихся частей Красной Армии.

Утром 22 июня танки фон Клейста благополучно прорвались в стыке 57-й и 124-й стрелковых дивизий, которые, как это имело место практически повсюду, не успели вовремя выдвинуться на приграничные укрепления. Таким образом, между 5-й и 6-й советскими армиями образовалась брешь, куда немецкое командование стало быстро вводить моторизованные войска. К исходу дня немцы взяли Сокаль. При этом командующий 5-й армией генерал-майор М.И. Потапов не имел возможности сосредоточить свой 22-й мехкорпус для локализации немецкого прорыва в течение всего дня, так как его части находились на значительном удалении друг от друга. Что касается фронтальных атак немецкой пехоты на УРы, то повсюду они были отбиты бойцами 15-го стрелкового корпуса генерал-майора И.И. Федюнинского.

На левом фланге Юго-Западного фронта боевые действия развивались несколько иначе. На участке Рава-Русского укрепрайона успели занять огневые позиции пограничный отряд майора Я.Д. Малого, 35-й и 140-й отдельные пулеметные батальоны и 41-я стрелковая дивизия генерал-майора Г.Н. Микушева. Поэтому штурмовавшие УР пять немецких пехотных дивизий сразу столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Стрелковые части поддерживались двумя артиллерийскими полками 41-й дивизии. Затем около 14 часов 22 июня организованную здесь оборону усилили подошедшие батареи 209-го корпусного артполка, имевшего на вооружении 152-миллиметровые орудия. Выполнить боевую задачу дня - взять Раву-Русскую - противнику не удалось.

В полосе Перемышльского УРа оборонялись 92-й пограничный отряд, 52-й и 150-й отдельные пулеметные батальоны. Первоначально немцы имели на этом участке некоторый успех и во второй половине дня взяли Перемышль. Но к городу была подтянута 99-я стрелковая дивизия полковника Н.И. Дементьева. Совместным контрударом стрелков и пограничников удалось выбить немцев из Перемышля и отбросить их на исходные позиции.

Тем не менее в стыке Рава-Русского и Перемышльского укрепрайонов советская оборона была прорвана. 14-й немецкий мотокорпус сбил с занимаемых позиций 97-ю и 159-ю стрелковые дивизии русских. 159-я дивизия начала поспешный отход, обнажая фланг 6-й армии. К концу дня 22 июня здесь обозначился разрыв между 6-й и 26-й армиями шириной около 15 километров.

Командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко решил силами 4-го мехкорпуса нанести контрудар по прорвавшемуся противнику. Но главная проблема заключалась в том, что 22 июня мехкорпус оказался растянут по всему фронту армии и на его сбор требовалось не менее суток. Так как в штаб командующего поступали Доклады от находившихся под сильным эмоциональным воздействием первых боев командиров стрелковых дивизий о превосходящих силах противника, Музыченко разбросал свои танки по всем угрожающим направлениям. Соответственно, организация контрудара проводилась в пожарном порядке. Точных данных о противнике не имелось, проводить тщательную разведку было некогда, прикрытие с воздуха отсутствовало, связь постоянно нарушалась. Поэтому те танки, которые удалось собрать, бросались в бой без взаимодействия и без поддержки пехоты. «Предпринятые командующим 6-й армией генералом И.Н. Музыченко контрмеры положение не выправили. И к исходу 24 июня разрыв обороны достиг здесь 40 километров», - констатировал Г.К. Жуков . Тем не менее 41-я и 99-я стрелковые дивизии еще пять дней продолжали успешно обороняться в укрепленных районах.

Однако в целом обстановка на фронте все более ухудшалась. Г.К. Жуков вспоминал: «В 17 часов 24 июня у меня состоялся разговор по «Бодо» с командующим 5-й армией генералом М.И. Потаповым.

Жуков . Доложите обстановку.

Потапов . На фронте Владова-Устилуг действует до пяти пехотных дивизий и до двух тысяч танков [всего у Клейста их было 700. - Авт.]. В стыке между 5-й и 6-й армиями мехчасти неустановленной силы. Главный удар противник наносит в направлении Владимир-Волынский - Луцк… Докладываю положение частей нашей армии на 14.20 24.6.41. 87-я стрелковая дивизия двумя полками занимает УРы в районе Устилуга и ведет бой в окружении. О 124-й дивизии сведений со вчерашнего вечера не имею. 41-я танковая дивизия после боя приводит в порядок материальную часть… Главное, чего я опасаюсь, это удара танковых частей противника с юга в направлении Луцка. Парировать ударом в южном направлении у меня нет абсолютно никаких сил… Прошу усилить помощь действиями бомбардировочной авиации, штурмовой и истребительной авиации в уничтожении владимир-волынской группировки противника… У меня нет никаких резервов. 9-й мехкорпус имеет до двухсот старых танков. Телефонная связь повсеместно разрушена… Прошу указаний о дальнейших действиях.

Жуков …Музыченко ведет успешные бои севернее Каменки-Струмиловской, Равы-Русской и далее по госгранице. Противник, введя мощную группу танков, разорвал стык между 5-й и 6-й армиями и стремится захватить Броды… В отношении авиации меры будут приняты. По радио от вас ничего не получено и не расшифровано… Прочно закройте с севера подходы на Ковель, не бросайтесь со стрелковыми дивизиями в контратаки без танков. Ибо это ничего не даст… Сколько примерно танков потерял противник на вашем фронте?

Потапов . Мне подчинена 14-я авиадивизия, которая к утру сегодняшнего дня имела 41 самолет. В приказе фронта указано, что нас прикрывают 62-я и 18-я бомбардировочные дивизии. Где они - мне неизвестно, связи с ними у меня нет. Танков KB больших имеется 30 штук. Все они без снарядов к 152-миллиметровым орудиям… Танков противника уничтожено примерно до сотни.

Жуков . 152-миллиметровые орудия KB стреляют снарядами 1909–30 гг., поэтому прикажите выдать немедля бетонобойные снаряды 1909–30 гг., и пустить их в ход. Будете лупить танки противника вовсю… В остальном помощь организуем. До свидания». .

В этот день командование Юго-Западным фронтом и представитель Ставки Главного Командования Г.К. Жуков спланировали во исполнение директивы № 3 контрнаступление с целью разгрома группировки противника в районе Луцк - Дубно - Броды. Сам Жуков так оценивал этот документ: «Генерал Н.Ф. Ватутин сказал, что И.В. Сталин одобрил проект директивы № 3.

Что это за директива? - спросил я.

Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника.

Но мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары, - возразил я, - не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронтах. И уж тогда принять нужное решение» . Тем не менее никто ни в чем не стал разбираться, 22 июня директива № 3 была передана в войска, а Г.К. Жуков направлен контролировать ее выполнение в качестве представителя Ставки на Юго-Западный фронт.

С советской стороны в сражение были брошены мощные силы. Против танковой группы Клейста действовали 4-й, 8-й, 9-й, 15-й, 19-й и 22-й механизированные корпуса. При этом части 15-го мехкорпуса уже втянулись в бои, в то время как все остальные только сосредотачивались или только выдвигались в районы сосредоточения. В период с 24 июня по 2 июля включительно в треугольнике Луцк - Дубно - Броды разгорелись ожесточенные танковые бои. К исходу 29 июня советскому командованию стало очевидно, что контрнаступление провалилось. Мехкорпуса потеряли по 75–80 процентов материальной части, и потому было принято решение по мере возможности выводить их из боя. 30 июня немцы захватили Ковель, Луцк и Ровно. Их войска не были ослаблены настолько, чтобы прекратить дальнейшее наступление. Хотя немецкое продвижение на этом участке фронта замедлилось. Прежде чем двинуться вперед, Клейст должен был провести перегруппировку.

Столь же неблагоприятно складывалась обстановка на левом фланге. 27 июня стрелковые части 6-й и 26-й армий, оказавшись под угрозой окружения, оставили укрепленные районы. В стыке между двумя этими армиями свободно оперировали крупные подвижные части противника. 29 июня Красная Армия оставила Львов.

Не видя реальной возможности создать прочную оборону в приграничной полосе, командующий Юго-Западным фронтом М.П. Кирпонос отдал распоряжение приступить к подготовке оборонительного рубежа по линии старой границы. Но 2 июля 14-й немецкий мотокорпус совершил стремительный прорыв и ворвался в Тернополь. Тем самым немцы нарушили управление войсками 6-й армии, вышли в тыл 26-й и 12-й армиям. Разрыв линии фронта в этом районе достиг почти 60 километров.

Учитывая печальный опыт аналогичных случаев на Северо-Западном и Западном фронтах, Ставка направила Кирпоносу приказ произвести отрыв от противника и закрепиться в Новоград-Волынском, Коростеньском, Староконстантиновском и Проскуровском У Pax с тем, чтобы сдержать немцев на старой границе. П.А. Ротмистров вспоминал: «Войскам фронта предстояло в течение семи дней отступить на 120–200 км. Отступление планировалось по рубежам с темпом 25–35 км в сутки. Общее отступление войск фронта происходило в условиях недостатка боеприпасов и горюче-смазочных материалов [склады боеприпасов и ГСМ находились у границы и были захвачены немцами. - Авт.], под непрерывным воздействием авиации противника. Это приводило к тому, что наши части вынуждены были зачастую сжигать или взрывать драгоценную боевую технику» .

Немецкое командование не могло не заметить общего отхода русских войск. Рунштедт приказал Клейсту опередить противника с тем, чтобы не позволить ему закрепиться на выгодных для долговременной обороны рубежах. Сбивая отдельные заслоны русских, немецкая 11-я танковая дивизия 4 июля ворвалась в Шепетовку. При этом выдвигавшиеся в Шепетовский УР части 7-го стрелкового корпуса были вынуждены вступать в бой с ходу и потому попали под разгром. Развивая дальнейшее наступление, 11-я танковая форсировала реки Случь и Тетерев и 8 июля захватила Бердичев. На севере 13-я танковая дивизия немцев, обойдя Новоград-Волынский УР, вошла в Житомир. Немецкие танки оседлали шоссе на Киев и готовились к прямому броску. До столицы Украины им оставался всего 131 километр.

Командование Юго-Западного фронта хорошо осознавало нависшую над Киевом угрозу. Устремившиеся в прорыв танки Клейста успели пройти по Житомирскому шоссе более 100 километров. Но уперлись в первую линию Киевского укрепрайона, куда были заблаговременно выдвинуты наши войска, и далее продвинуться не смогли. 5-я армия нанесла 9 июля сильный фланговый удар по растянувшимся частям противника. С.М. Штеменко отмечал: «5-я армия, возглавляемая генерал-майором М.И. Потаповым, прочно удерживала Полесье и район, к нему прилегающий. Она оказала врагу сильнейшее сопротивление и нанесла ему значительный урон. Немецко-фашистским войскам здесь не удалось быстро прорвать фронт. Дивизии Потапова сбили их с дороги Луцк - Ровно - Житомир и вынудили отказаться от немедленного удара на Киев» .

С юга по прорвавшимся немецким войскам нанесла контрудар армия Музыченко, усиленная подошедшим из резерва 16-м мехкорпусом. Немцы также бросали на ближние подступы к Киеву наличные резервы. В итоге на линии Коростень - Ирпень - Сквира развернулись затяжные бои с переменным успехом, продолжавшиеся почти две недели.

К исходу 19 июля войска группы армий «Юг» были вынуждены перейти к обороне. Им требовалось некоторое время для перегруппировки и восполнения значительных потерь. Командование Юго-Западного фронта смогло выиграть время для дальнейшего укрепления обороны Киева.

| |

ЯВЛЕНИЕ ПОЛКОВОДЦА

Восхождение Кирпоноса в высший круг советских полководцев произошло после завершения Советско-финской войны.

В декабре 1939 года он был назначен командиром 70-й стрелковой дивизией, перед тем понёсшей большие потери и выведенной в резерв для переформирования.

М.П. Кирпонос является автором и исполнителем дерзкого плана перехода советских войск по льду в тыл Выборгского укрепрайона - основного элемента мощнейшей «линии Маннергейма» , что обеспечило вполне скорое падение Выборга и победное завершение войны.

Операция, проведённая комдивом Кирпоносом, обеспечила выход советских войск - сквозь образованную брешь «линии Маннергейма» - на шоссе Ленинград-Хельсинки, что заставило финское руководство пойти на заключение мира на условиях советской стороны. Фактически в ту Зимнюю войну были возвращены некоторые территории, принадлежавшие России уже 200 лет и отданные большевиками в 1918-м.

Штурм Выборгского укрепрайона начался 4 марта. А уже 21 марта 1940 года Указом Президиума ВС СССР 70-я дивизия была награждена орденом Ленина, при этом М.П. Кирпонос и пятнадцать бойцов и командиров его дивизии были удостоены звания Героя Советского Союза.

ПУТЬ К БОЛЬШИМ ЗВЁЗДАМ

Михаил Кирпонос родился в крестьянской семье 9 (по н. ст. 22) января 1892 года в местечке Вертиевка Нежинского уезда Черниговской губернии. Во время Первой мировой войны, в 1915 году он был мобилизован и зачислен рядовым в запасной полк в г. Козлове (Мичуринск), где и закончил военно-фельдшерскую школу при 145-м эвакогоспитале. Воевать ему не довелось. Попав на фронт в августе 1917-го, он полностью окунулся в политические страсти, был избран в Солдатский комитет, а в конце ноября 1917-го стал уже председателем Ревсовета 26-го стрелкового корпуса, где, следуя линии партии большевиков, вёл переговоры с командованием австро-венгерского корпуса о прекращении боевых действий и организовал братание с противником.

Во время Гражданской войны М.П. Кирпонос участвовал в партизанской войне против австро-германских войск, воевал с гайдамаками. Был командиром полка в дивизии Щорса, воевал с Белой армией и петлюровцами.

У него рано проявилась склонность к педагогической деятельности. Он умел объяснять, ярко, с публицистическим задором излагал мысли. В 1920-м Кипонос становится помощником комиссара Второй Киевской школы Червонных старшин. Потом он немало учился сам, в 1927 году закончил Военную академию им. Фрунзе. Карьера его не была стремительной. Он командовал батальоном, был начальником штаба дивизии. В 1934 году Кирпонос назначен начальником и комиссаром Казанского пехотного училища им. Верховного Совета Татарской АССР. На этом посту он и был и до декабря 1939 года, до назначения командиром 70-й дивизии.

Знавшие Кирпоноса, указывают на его исключительную аккуратность, радушие, смелость в отстаивании своего мнения, мужество в принятии ответственных решений, но и житейскую человечность.

В 1937 году он, командир Казанского училища, отдал свою кисловодскую путевку одному из командиров взводов, который, как он узнал, нуждался в лечении именно в Кисловодске. Тот свой отпуск комбриг провёл у себя на малой родине.

Но хороший человек, как кто-то скажет, это не профессия. От командующего самым крупным и, по мнению Сталина, самым важным военным округом требовался большой полководческий талант…

Позже говорили, что Кирпанос оказался на должности командующего Киевским Особым военным округом и Юго-Западным фронтом случайно, так как после репрессий выбирать было уже не из кого. Отчасти, наверное, это так. Но лишь отчасти. Каждый оказывается на том месте и в то время, которое ему уготовлено судьбой и историей.

Есть сведения, что Сталин при назначении Кирпаноса указал ему на свой политический замысел - подготовить округ к войне, но так, чтобы не вызвать у немцев подозрений и не спровоцировать их нападение. Кирпонос как мог выполнял это устное указание. Он пытался провести решение о создании ударной группировки в глубине округа, за счет войск прикрытия границы. Но этот план не был утверждён.

ОБОРОНА КИЕВА

План немецкой стороны взять Киев одним пронзающим Юго-Западный фронт ударом не увенчался успехом. Но к этому шло. Житомир пал 7 июля. Танковая группа Клейста вырвались на Киевское шоссе. Расстояние до украинской столицы - 130 километров. Через четыре дня, 11 июля противник был остановлен в 20 километрах от Киева, на реке Ирпень. Немецкой стороне были навязаны тяжёлые позиционные бои.

Здесь Кирпоносом была одержана замечательная тактическая победа, которая будет иметь для дальнейших событий немалое значение. У немецкого командования вскоре лопнет надежда на то, что одолеет Юго-Западный фронт силами группы армий «Юг» и задействует в Киевской операции часть сил группы армий «Центр», на месяц отвлечёт их с московского направления.

Ведя позиционные бои, М.П. Кирпонос показал себя здесь уже выдающимся полководцем: он проявил исключительную выдержку, не бросив резервы в бой, когда выдержка уже изменила и С.М. Будённому, требовавшему ввести в бой резервы, и Сталину. Когда силы немцев были многократно ослаблены и их давление прекратилось, он ввел в дело свежие дивизии и опрокинул немецкие части. Тогда в Голоссевском лесу взошла звезда полковника А.И. Родимцева, командира воздушно-десантной бригады, в будущем прославленного полководца. Подобный приём будет использован через два года в гораздо более крупных масштабах на Курской дуге. К 16 августа часть пригородов Киева была очищена от немцев, положение, с которого немцы начали наступление 4 августа, было восстановлено, положение стабилизировалось.

ГИБЕЛЬ ГЕНЕРАЛА

Приказ Ставки об оставлении Киева поступил 18 сентября. Но ещё 11 сентября армии Юго-Западного фронта не могли бы выйти из кольца окружения.

Кирпонос мог улететь на последнем самолёте, имевшемся при его штабе. На нём он отправил раненых.

Старший политрук В.С. Жадовский, состоявший для особых поручений при члене Военного совета Юго-Западного фронта, был свидетелем гибели командующего фронтом. Рассказ его записан, он начинается словами: «В ночь на 20 сентября мы отходили на восток. Шли пешком, так как свои автомашины бросили ещё в районе Вороньки… Около 8 часов утра 20 сентября наша колонна, не доходя 12 км до Лохвицы, укрылась в глубокой лощине юго-восточнее и восточнее хутора Дрюковщина, заросшей густым кустарником, дубняком, орешником, клёном, липами. Длина её примерно 700 - 800 м, ширина 300 - 400 м и глубина метров 25… К 10 часам утра со стороны Лохвицы немцы открыли по роще сильный миномётный огонь. Одновременно к оврагу вышло до 20 автомашин с автоматчиками под прикрытием 10 - 12 танков. Они плотным кольцом окружили овраг, ведя по нему ураганный огонь.

В роще сразу появилось много убитых и раненых. В этой обстановке Военный совет принял решение: контратакой и рукопашной схваткой пробить брешь, вырваться из кольца окружения и уйти из оврага. Генералы с винтовками, гранатами и бутылками с горючей смесью вместе со всеми шли в атаку. Но силы были неравны. Под уничтожающим огнём немцев несколько раз приходилось отходить назад в овраг. Таких атак было три или четыре. Во время одной из них генерал-полковник М.П. Кирпонос был ранен в левую ногу - ему перебило берцовую кость ниже колена. Его пришлось оттащить в овраг. Там мы вместе с порученцем Кирпоноса майором Гненным разрезали ему сапог, сняли его с ноги и рану перевязали. Двигаться сам он уже не мог и вынужден был сидеть в густом кустарнике у щели, выкопанной в скате оврага…

Будучи раненым, М.П. Кирпонос получал сведения об обстановке и давал соответствующие указания. Гитлеровцы не прекращали огонь до наступления сумерек. Около 7 часов вечера у родника вблизи щели, на краю которой сидел М.П. Кирпонос, примерно в 3 - 4 метрах от него разорвалась вражеская мина. Михаил Петрович схватился за голову и упал на грудь.

Один осколок пробил каску с левой стороны головы, второй ударил в грудь около левого кармана кителя. Раны оказались смертельными. Через 1-1,5 минуты он умер… 26 октября 1941 года мы с майором Гненным прибыли в штаб фронта, в город Валуйки и устно доложили командованию Юго-Западного фронта (нового формирования) обстоятельства гибели Военного совета и М.П. Кирпоноса. Командованию фронта мы передали документы, Золотую Звезду Героя Советского Союза и личные вещи, принадлежавшие М.П. Кирпоносу. В докладной записке, которую написали на другой день, мы доложили, где захоронен труп М.П. Кирпоноса, в чём он одет и какие имеет ранения».

В 1943 году генерал-полковник М.П. Кирпонос был перезахоронен в Киеве, в университетском ботаническом саду, на том месте, где ныне находится вход в метро «Университет». В 1958 году его прах вновь был перезахоронен - в парке Вечной Славы.

Помним.
Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

в состав Юго-Западного фронта входили четыре армии:
5-я армия командующий - генерал-майор танковых войск М.И. Потапов
в сентябре 1941 г. в 15 километрах юго-восточнее Лохвицы был взят в плен

6-я армия командующий - генерал-лейтенант И.Н. Музыченко
в августе 1941 года под Уманью взят в плен

12-я армия командующий генерал-майор П.Г. Понеделин
В начале августа 1941 года южнее Умани взят в плен

26-я армия командующий - генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко

Как видим из 4-х командармов трое попали в плен. Так же попали в плен и многие члены штабов этих армий и командиры корпусов.

М.И. Потапов

Музыченко в плену

Пленные советские генералы П.Г. Понеделин и Н.К. Кириллов

Тайна гибели и захоронения генерал-полковника Кирпонос Михаила Петровича - Командующего ЮЗФ.

Командованием юго-западного направления были приняты меры к тому, чтобы установить связь с генералом М.П.Кирпоносом и выручить его из опасности вместе со штабом фронта.

Вспоминает генерал-майор запаса В.А.Сергеев, состоявший в то время для особых поручений при маршале С.К.Тимошенко:

…Сдав главное командование западным направлением, 11 сентября проездом через Москву маршал С.К.Тимошенко зашёл в Ставку Верховного Главнокомандующего. Нам, "порученцам", он приказал взять в Генштабе данные об обстановке на юго-западном направлении на последний час. Когда мы знакомились с обстановкой, мне сообщили, что "положение Юго-Западного фронта тяжёлое, но не безнадёжное", и что "при умелом и твёрдом руководстве его можно выправить".

13 сентября мы прибыли в штаб юго-западного направления, который в то время размещался километрах в 20 от Полтавы, в Доме отдыха Обкома КП(б)У. Там С.К.Тимошенко встретился с членом Военного совета направления Н.С.Хрущёвым. Не теряя ни минуты времени, они начали разбираться в обстановке, которая оказалась значительно серьёзней, чем её охарактеризовали нам в Генштабе.

Связь Главкома юго-западного направления с войсками Юго-Западного фронта часто нарушалась, поэтому было трудно получить точное представление о том, что происходит на фронте, а следовательно, и принять радикальные меры для восстановления положения.

Рано утром 14 сентября маршал С.К.Тимошенко поручил мне связаться с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником М.П.Кирпоносом и выяснить обстановку на месте. В это время штаб Юго-Западного фронта находился в Прилуках, куда я немедленно и выехал. Но до Прилук доехать не удалось.

При въезде в Лохвицу нас обстреляли немцы, и мне пришлось повернуть назад. Не зная обстановки, ехать в Прилуки я не рискнул. На обратном пути по сведениям, полученным от разных лиц, у меня составилось некоторое представление о положении дел на фронте. Получалось так, что войска и штаб фронта уже окружены. По возвращении в штаб направления я доложил об этом Главкому.

15 сентября в Полтаву, в штаб направления, прибыл начальник оперативного отдела Юго-Западного фронта генерал-майор И.Х.Баграмян. Он доложил, что противник соединениями 1-й и 2-й танковых групп, выйдя в район Лохвицы и Лубны, перехватил последние коммуникации фронта. В окружении оказались части 21, 5, 37 и 26-й армий, понёсшие к этому времени большие потери. Получив соответствующие указания, генерал И.Х.Баграмян 16 сентября вылетел в штаб фронта.

17 сентября ночью Военный совет и штаб юго-западного направления выехали в Харьков. Главком С.К.Тимошенко оставил меня вместе с генералом для особых поручений П.В.Котелковым в Ахтырке с задачей: собирать сведения об обстановке и принимать на месте решения, смотря по обстоятельствам. Генерал Котелков остался в Ахтырке, а я 18 сентября выехал к фронту.

В Гадяче я увидел группы вышедших из окружения солдат и офицеров. По их рассказам получалось, что наши войска где-то под Пирятином. Я взял на аэродроме самолёт и вылетел по маршруту Гадяч, Лохвица, Пирятин, Лубны, Гадяч. Пролетая над районом Пирятина, мы увидели, как с севера и юга навстречу друг другу двигались большие танковые колонны немцев. Выяснить обстановку не удалось, но я определил, что в сторону Гадяча есть свободная горловина.

Вернувшись в Гадяч, я во дворе райкома партии организовал сборный пункт для выходящих из окружения людей. От вышедших из района Пирятина я узнал, что штаб фронта во главе с М.П.Кирпоносом пробивается в направлении села Сенча.

Так как из Гадяча связи со штабом направления не было, я выехал в Зиньков, и оттуда доложил маршалу Тимошенко о положении в Гадяче и о предполагаемом местонахождении М.П.Кирпоноса. Тут же я получил указание: не прекращать поиски Кирпоноса. Ночью 19-го приехал генерал-майор Н.В.Фекленко, посланный в Гадяч маршалом С.К.Тимошенко. Я ввёл его в курс дела, а сам поехал на аэродром.

Рано утром 20 сентября, взяв на этот раз связной самолёт, я вылетел в район Сенчи. Там мы увидели, как немецкие колонны танков и мотопехоты подходили к селу и к лесу западнее Сенчи. В лесу мы заметили большую группу наших войск и несколько машин.

Я попытался сообщить нашим войскам направление выхода. Быстро начертил на своей карте направление в район Гадяча и написал жирно синим карандашом: "Идите по указанному направлению, путь свободен". Затем я свернул карту, для груза привязал к ней свой пистолет, распустил длинный хвост белого бинта и сбросил в лес западнее села Сенчи.

Вернувшись в Гадяч, я увидел, что Н.В.Фекленко расспрашивал какого-то капитана, который, как выяснилось, вышел из сенчанского леса. Он сообщил, что видел в районе западнее Сенчи всё командование Юго-Западного фронта во главе с генерал-полковником М.П.Кирпоносом.

Немедленно было послано донесение С.К.Тимошенко о одновременно направлены три офицера для связи с М.П.Кирпоносом. До сих пор не знаю, встретились они с Кирпоносом или нет.

Мы с товарищем Фекленко вызвали к себе наши два танка и броневичок и выехали в село Рашевку. Часа в 2 - 3 дня в сельсовете, где мы остановились, зазвонил телефон (кстати, телефонная связь в районах работала). Когда я назвал себя, кто-то перепуганным, дрожащим голосом сообщил: "…К и Б (по-видимому, Кирпонос и Бурмистенко - В.С.) - в лесу около Сенчи… идёт сильный бой… направление сообщили…" На этом наш разговор оборвался. Кто и откуда звонил, мы так и не узнали.

Выяснив подобным способом местонахождение М.П.Кирпоноса, мы послали ему на выручку оба своих танка и броневичок. Весь день 20 сентября в районе Сенчи гремела артиллерийская и миномётная канонада. Мы с генералом Фекленко ожидали возвращения посланных нами танков до вечера 20 сентября, но они так и не вернулись.

В это время немецкая мотопехота подошла к Рашевке. Оставаться дальше в селе было опасно. Мы оставили в условной явке своего адъютанта старшего лейтенанта Пеенчиковского с заданием: в случае появления М.П.Кирпоноса провести его вброд через речку Псёл на восточный берег, где мы с Н.В.Фекленко будем их ждать.

Когда совсем стемнело, старший лейтенант Пеенчиковский выбрался из засады, перешёл вброд реку и, встретив нас, доложил, никто не звонил и никто больше не являлся на явку.

В период с 18 по 29 сентября на наши сборные пункты вышло из окружения более 10 тыс. человек, и в том числе группа генералов И.Х.Баграмяна, Алексеева, Седельникова, Арушаняна, Петухова, а также бригадный комиссар Михайлов, полковник Н.С.Скрипко и много других офицеров. Но М.П.Кирпоноса мы так и не дождались….

Немногие были свидетелями трагической развязки. Одни из них, как М.А.Бурмистенко и В.И.Тупиков, пали на поле боя у хутора Дрюковщина, другие, как М.И.Потапов, были тяжело ранены и в бессознательном состоянии попали во вражеский плен, третьи, как личный порученец командующего майор А.Н.Гненный, сложили свои головы в последующих боях на советско-германском фронте.

Последний, майор Гненный Алексей Никитович, сначала считался пропавшим без вести и попал в списки безвозвратных потерь за Отделы и Управления Юго-Западного фронта на 20 октября 1941 года. Однако уже 26 октября он вышел из окружения. 5 июля 1942 года подполковник Гненный А.Н., командир 2-го батальона 2-го полка учебного центра ЮЗФ (комбат фронтовых курсов младших лейтенантов ), был ранен во время бомбёжки у села Петропавловка и скончался в госпитале.

Туман неизвестности на долгие годы окутал кончину генерала Кирпоноса. На этой почве и родились различные догадки о его смерти. Наиболее живучей оказалась версия о том, что Кирпонос в критический момент покончил жизнь самоубийством. Как бы там ни было, но генерал М.П.Кирпонос не вышел из окружения. Между тем в Киеве у памятника Вечной Славы покоятся останки командующего войсками Юго-Западного фронта.

Единственным дожившим до наших дней свидетелем гибели генерала М.П.Кирпоноса был состоявший для особых поручений при члене Военного совета Юго-Западного фронта старший политрук В.С.Жадовский.

Ниже приведу три свидетельских рассказа последних часов жизни командующего фронта, по которым возникает ряд вопросов.

Автор первого - свидетель гибели генерала М.П.Кирпоноса, состоявший для особых поручений при члене Военного совета Юго-Западного фронта дивизионном комиссаре Рыкове старший политрук (подполковник запаса) Виктор Сергеевич Жадовский (Наградной лист ).

А вот второй и третий рассказы принадлежат генерал-полковнику Глебову Ивану Семеновичу, который был в то время подполковником, заместителем начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта.

Вспоминает подполковник запаса Виктор Сергеевич Жадовский : ноябрь 1943 года

…В ночь на 20 сентября мы отходили на восток. Шли пешком, так как свои автомашины бросили ещё в районе Вороньки. Шли с намерением дойти до Сенчи и там переправиться по моту на восточный берег реки Сулы. В течение ночи мы с боями прошли Вороньки и взяли направление на Лохвицу.

Около 8 часов утра 20 сентября наша колонна, не доходя 12 км до Лохвицы, укрылась в глубокой лощине юго-восточнее и восточнее хутора Дрюковщина (Карта 1:50000 ), заросшей густым кустарником, дубняком, орешником, клёном, липами. Длина её примерно 700 - 800 м , ширина 300 - 400 м и глубина метров 25.

Как мне известно, решение командования фронта было таково: зайти на день в овраг, а с наступлением темноты сделать бросок и прорвать кольцо окружения. Тут же была организована круговая оборона, выставлено наблюдение, выслана разведка. Вскоре разведчики доложили, что все дороги вокруг рощи Шумейково заняты немцами.

К 10 часам утра со стороны Лохвицы немцы открыли по роще сильный миномётный огонь. Одновременно к оврагу вышло до 20 автомашин с автоматчиками под прикрытием 10 - 12 танков. Они плотным кольцом окружили овраг, ведя по нему ураганный огонь. В роще сразу появилось много убитых и раненых. В этой обстановке Военный совет принял решение: контратакой и рукопашной схваткой пробить брешь, вырваться из кольца окружения и уйти из оврага. Генералы с винтовками, гранатами и бутылками с горючей смесью вместе со всеми шли в атаку. Но силы были неравны. Под уничтожающим огнём немцев несколько раз приходилось отходить назад в овраг. Таких атак было три или четыре.

Во время одной из них генерал-полковник М.П.Кирпонос был ранен в левую ногу - ему перебило берцовую кость ниже колена. Его пришлось оттащить в овраг . Там мы вместе с порученцем Кирпоноса майором Гненным разрезали ему сапог, сняли его с ноги и рану перевязали. Двигаться сам он уже не мог и вынужден был сидеть в густом кустарнике у щели, выкопанной в скате оврага.

"Эх, и не везёт же мне на левую ногу", - сказал тогда генерал-полковник. (Незадолго до этого, во время автомобильной аварии в районе Борисполя, М.П.Кирпонос повредил тоже левую ногу.)

Будучи раненым, М.П.Кирпонос получал сведения об обстановке и давал соответствующие указания. Гитлеровцы не прекращали огонь до наступления сумерек.

Около 7 часов вечера у родника вблизи щели, на краю которой сидел М.П.Кирпонос, примерно в 3 - 4 метрах от него разорвалась вражеская мина . Михаил Петрович схватился за голову и упал на грудь. Один осколок пробил каску с левой стороны головы, второй ударил в грудь около левого кармана кителя. Раны оказались смертельными. Через 1 - 1,5 минуты он умер. В этот момент около него находились член Военного совета фронта секретарь ЦК КП(б) Украины М.А.Бурмистенко с охраной из трёх человек, порученец М.П.Кирпоноса майор А.Н.Гненный и я.

Чтобы немцы не смогли опознать труп и установить факт гибели командующего фронтом, мы с майором Гненным сняли с Михаила Петровича драповую шинель, изрезали её и сожгли, срезали с кителя петлицы со знаками различия, сняли звезду Героя Советского Союза № 91, вынули из кармана документы, расчёску, платок, письма, а труп захоронили в канаве на дне оврага. Могилу копали я, майор Гненный и три офицера из охраны тов. Бурмистенко в его присутствии. Точнее это была не могила, а углублённая небольшая ямка, находившаяся слева от тропы, ведущей по дну оврага.

На другой день, 21 сентября, мы с майором Гненным собрали группу офицеров, сержантов и солдат и начали с ними пробиваться на восток. Вышли мы из окружения 23 октября в районе города Фатеж Курской области при оружии, с личными документами и партбилетами, в военном обмундировании, со знаками различия.

26 котября 1941 года мы с майором Гненным 4 прибыли в штаб фронта, в город Валуйки и устно доложили командованию Юго-Западного фронта (нового формирования) обстоятельства гибели Военного совета и М.П.Кирпоноса. Командованию фронта мы передали документы, Золотую Звезду Героя Советского Союза и личные вещи, принадлежавшие М.П.Кирпоносу. В докладной записке, которую написали на другой день, мы доложили, где захоронен труп М.П.Кирпоноса, в чём он одет и какие имеет ранения….

Якубовский Иван Игнатьевич

Земля в огне.

Положение наших штабов под Лохвицами было исключительно тяжелым , — вспоминает один из немногих оставшихся в живых участников шумейковского боя бывший порученец члена Военного совета Е. П. Рыкова, ныне подполковник запаса, киевлянин В. С. Жадовский. — У штаба Юго-Западного фронта отсутствовала связь с армиями и главкомом. Более того, никакой связи не было и с группами генералов Баграмяна и Алексеева, которым было приказано обеспечить охрану фронтового и армейского управлений и их переправу через реку Сула в районе Сенча. Вместе с этими группами был и полк охраны тыла фронта полковника Рогатина. В составе полка было до тысячи бойцов. Они сумели пробить кольцо окружения, но, к сожалению, никакой помощи штабу фронта не оказали.

Штабная колонна, втянувшись в рощу Шумейково, в глубокий овраг, оказалась в ловушке. Противник был рядом. Почуяв важную добычу, он следовал по пятам. 20 сентября в полдень над рощей появилась «рама» — вражеский разведывательный самолет. Нам было ясно — боя не избежать. Командиры, штабные работники и красноармейцы, вооруженные пистолетами, винтовками и гранатами, заняли круговую оборону по кромке рощи. Здесь же расположилось несколько бронемашин, противотанковых орудий и счетверенных зенитных пулеметных установок.

Через полчаса противник сделал первый минометный налет по роще. Затем пошли танки, ринулись фашистские автоматчики. Началась кровавая схватка. Гитлеровцам удалось было ворваться в нашу оборону, но мы отбросили их обратно. Последовала вторая вражеская атака. Ее отражение стоило нам больших жертв. Погиб Писаревский. Тяжело контужен и ранен Потапов. Осколком снаряда перебило ногу Кирпоносу. На этот раз он вместе с другими членами Военного совета фронта возглавил контратакующих, идя в их рядах с винтовкой СВТ. Кирпоноса, Потапова и тело Писаревского вынесли на дно оврага и положили на тропу возле родника. А бой продолжался. Часов около семи вечера состоялось последнее совещание Военного совета фронта. Решался вопрос о прорыве кольца окружения. В это время противник предпринял очередной минометный налет и одна из мин разорвалась у родника в центре собравшихся. Многие были убиты. Смертельные раны в грудь и голову получил Кирпонос и через несколько минут скончался. К вечеру погиб секретарь ЦК КП(б)У М. А. Бурмистенко. Ночью во время попытки вырваться из окружения был убит В. И. Тупиков.

Редели наши ряды. Лишь в ночь на 23 сентября группе в составе шестидесяти человек удалось вырваться на север, к своим. В их числе были я и майор А. Н. Гненный. Мой друг погиб в сорок втором под Воронежем, командуя полком.

Члену Военного Совета Юго-Западного направления

ОБЪЯСНЕНИЕ

Майора Гненного А.Н. и ст. политрука Жадовского В.С. по поводу смерти генерал-полковника тов. Кирпонос М.П. 19.9.41 г.

Военный Совет и Штаб ЮЗФ 17 сентября начал походное движение из г. Пирятина на восток и 19 сентября к 11.00 (примерно) колонна остановилась на отдых в лесу юго-восточнее с. Дрюковщина (юго-западнее Лохвица).
К 12.00 было замечено сосредоточение танков, машин с пехотой, минометов и орудий противника в районе выс. 160.
Немцы начали свое наступление на район леса Дрюковщина около 15.00 19.9.41. В наступлении приняли участие до 9 танков, мотопехота, артиллерия и минометы.
Военный Совет и, в частности, генерал-полковник т. Кирпонос лично организовал контратаку, в результате которой наступление немцев было приостановлено, но значительно усилился огонь всех видов вооружения противника. Подразделения, участвовавшие в контратаке,отошли в лес, где впервые тов. Кирпонос был ранен в левую ногу. Организуя вторично контратаку и по возвращении после нее в лощину леса тов. Кирпонос был ранен осколком мины в грудь и при последующих разрывах мин ранен в левую переднюю часть головы, после чего скончался, примерно в 18.30 19.9.41 г.
Кроме нас двоих, свидетелями его кончины были: Член Военного Совета ЮЗФ тов. Бурмистенко со своим аппаратом работников, Военком ВВС ЮЗФ - дивизионный комиссар т. Гальцев ( Иван Сергеевич -прим.), ст. политрук Савельев и ряд других товарищей, фамилий которых сейчас не помним.
Из-за сильного минометного и пулеметного огня противника и вскоре - появления в непосредственной близости от группы тов. Кирпонос немецкой пехоты, нам пришлось отойти в сторону, чем мы были лишены возможности похоронить тов. Кирпонос немедленно. На следующий день, т.е. 20.9.41 г., примерно в 7.30 мы прошли к месту гибели тов. Кирпоноса, причем нашли его труп уже перевернутым на спину, с обысканными кем-то до нас карманами. Нам удалось найти у него небольшой блокнот с личными записями, очки, 6 штук носовых платков, фотоаппарат «ФЭД» и на гимнастерке медаль «Золотая Звезда» за № 91, которая нами была снята и передана 27.Х.41 г. Вам. Других документов и предметов при тов. Кирпонос не было.
Кроме того, для того, чтобы не дать возможности противнику опознать труп тов. Кирпоноса, мы срезали с его обмундирования петлицы и знаки различия.
Похоронен тов. Кирпонос, по нашим предположениям, вместе с другими нашими бойцами и командирами 22 - 23 сентября местным населением ближайших сел здесь же в лесу в районе Дрюковщина.

Для особых поручений командующего ЮЗФ
Майор(подпись)Гненный

Для особых поручений чле на ВС ЮЗФ

Старший политрук(подпись) Жадовский

Глебов Иван Семёнович , версия №1:

Военный совет и штаб фронта должны были выходить под прикрытием 289-й стрелковой дивизии в направлении Пирятин, Чернухи, Лохвица, но выйти к Чернухам они не смогли, так как дороги уже были перехвачены пехотой и танками противника. Пришлось отходить южнее - на Куреньки, Писки, Городище. Но и там переправы оказались занятыми противником.
19 сентября в Городище Военный совет фронта принял решение: с наступлением темноты выходить в направлении Вороньки, Лохвица, куда с северо-востока должны были нанести контрудар войска Брянского фронта. Связь с армиями и Генеральным штабом была потеряна.
По решению генерала Кирпоноса было создано несколько групп под командованием генерал-майора И.Х.Баграмяна, полковника Рогачёва (или Рогатина) и других, которые должны были прорвать вражеское окружение в сторону Сенчи 2.
С наступлением темноты началось движение колонны, которая имела в своём составе примерно до 800 человек, 5 - 7 бронемашин, 3 - 4 орудия ПТО, 4 - 5 станковых пулемётов.
К утру 20 сентября колонна стала подходить к хутору Дрюковщина юго-западнее Лохвицы. В это время дважды над колонной пролетал немецкий самолёт. Генерал-полковник М.П.Кирпонос решил днём не двигаться, а дождаться темноты в овраге с рощицей, что юго-восточнее и восточнее Дрюковщины. На южных и восточных склонах оврага была организована оборона силами, которые находились в моём распоряжении. Наша разведка установила, что в Дрюковщине расположилась небольшая группа немецких пехотинцев. Потом с юга туда прибыло ещё несколько автомашин с пехотой и группа мотоциклистов.
Около 10 часов утра показались идущие с востока и северо-востока к оврагу немецкие танки. Сначала их было десять, потом подошли ещё шесть. Простояв минут 40 на удалении двух - трёх километров от нас, они развернулись на широком фронте и двинулись на средней скорости к оврагу, ведя огонь по его скатам и опушке рощи, по противотанковым пушкам и бронемашинам. В течение 20 - 30 минут наши орудия ПТО и бронемашины были разбиты. Все мы, в том числе Кирпонос, Рыков и Бурмистенко, скрылись в роще. Во время обстрела разрывом снаряда был тяжело ранен М.И.Потапов.
Уничтожив наши бронемашины, орудия ПТО и часть людей, немецкие танки отошли от оврага на 800 - 1000 м. Около них группировались немецкие автоматчики.
Член Военного совета дивизионный комиссар Е.П.Рыков, считая, что у немцев нет горючего и боеприпасов, предложил немедленно атаковать их, прорваться и уходить на восток. Генерал-полковник М.П.Кирпонос и М.А.Бурмистенко не возражали.
Е.П.Рыков приказал мне поднять людей и атаковать танки.
Примерно около 13 часов все, кто мог, выдвинулись на юго-восточную и восточную кромку оврага и, ведя огонь, стали продвигаться на восток. Нам удалось пройти лишь метров 300 - 400. Видя, что мы несём большие потери, Е.П.Рыков приказал отойти назад в овраг. Отдав приказание на отход, я поднялся и хотел тоже отходить вслед за Рыковым, но был ранен в ногу.
Во время этого боя генерал-полковник М.П.Кирпонос и член Военного совета М.А.Бурмистенко находились на юго-восточной опушке и наблюдали за результатами боя.
Мы все отошли в овраг. Меня на опушке рощи встретил фельдшер и стал перевязывать. В это время мимо прошли генерал-полковник М.П.Кирпонос, члены Военного совета Рыков, Бурмистенко и группа офицеров, в том числе порученец Кирпоноса майор Гненный и порученец дивизионного комиссара Рыкова старший политрук Жадовский. Спросив меня, как я себя чувствую, М.П.Кирпонос сказал, что они будут на другой стороне оврага. Вскоре к оврагу опять подошли танки противника, а за ними пехота с миномётами и орудиями. Началось новое прочёсывание оврага и рощи огнём всех видов.

После этого я уже не встречал ни членов Военного совета, ни командующего фронтом .

Через два дня танки противника ушли от урочища и осталось лишь пехотное оцепление. Воспользовавшись этим, мы с группой командиров до 30 человек вырвались из оврага, стали выходить ночами на восток, минуя населённые пункты и большие дороги. Вышли мы к своим войскам у Млинцы...

Глебов И.С. версия №2, озвучена в 1968 году

Я исполнял в те дни обязанности начальника оперативного отдела, так как мой начальник И.Х. Баграмян находился по указанию М.Кирпоноса у главнокомандующего войсками Юго-Западного направления Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко со специальным заданием.

Должность начальника оперативного отдела штаба фронта - высокая, ответственная, генеральная. Но ведь и я был не лыком шит: окончил Военную академию Генерального штаба (второго набора), до академии командовал артиллерийским полком, войну начал заместителем начальника артиллерии, а затем начальником штаба 6-го стрелкового корпуса. После расформирования корпусных управлений меня назначили заместителем начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта. Начальник мой И.Х. Баграмян почти в один день с моим назначением получил воинское звание генерал-майор. Так что новая должность меня не пугала.

14 сентября 1941 г., где-то часов в 9-10 утра, меня вызвал к себе в кабинет начальник штаба фронта генерал-майор Тупиков Василий Иванович - умнейший человек, уважаемый всеми офицерами Управления. Тот самый В.И. Тупиков, который накануне войны был советским военным атташе в Германии и много раз докладывал в Разведывательное управление Генерального штаба о военных приготовлениях и подготовке к войне Германии против СССР, о возможном нападении Гитлера на нашу страну в 20-х числах июня 1941 г. Его информацию начальник Разведуправления Ф.И. Голиков докладывал Сталину. Василий Иванович вспоминал о том, как он получил "выволочку" от Ф.И. Голикова за "излишнюю самоуверенность". Таким же "самоуверенным" и решительным оставался он и на должности начальника штаба фронта.

Прибыв к нему в кабинет, я обратил внимание, что он быстро подписал какой-то документ и стал внимательно рассматривать лежащую перед ним на столе карту. Затем встал из-за стола, подошел ко мне, молча поздоровался за руку и твердо произнес:

- Или сейчас, или никогда! Вам, Иван Семенович, обстановка на фронте известна. Прошу Вас, прочитать этот документ. Садитесь за стол и читайте его внимательно.

Взяв в руки документ, я сразу увидел: " Товарищу И.В. Сталину. Срочно. Особой важности ".

Далее излагалась тяжелейшая обстановка, в которой оказался Юго-Западный фронт, возможные действия немцев в ближайшие один-два дня. Делался вывод, что если войска не будут отведены на левый берег Днепра, то катастрофа ЮЗФ неизбежна, никто и ничто не может ее предотвратить.

В конце документа Тупиков просил Сталина разрешить фронту оставить Киев, и сегодня же, то есть 14 сентября, начать отвод войск за Днепр, на его левый берег. Завтра будет поздно.

Подпись: В.Тупиков. 14.9.41 г.

Прочитав документ, я поднял голову и посмотрел на начальника штаба. Он ходил по кабинету, руки за спину, в глубоком раздумье. Затем, остановившись, спросил:

- Согласен ли ты, товарищ Глебов, с моим письмом? Или есть сомнения?

Не колеблясь, я ответил:

- Согласен. Нужна подпись командующего.

- Командующий отказался подписать. Если Вы, Иван Семенович, согласны с содержанием документа, то я прошу Вас забирайте его, идите в аппаратную и срочно, немедленно передайте в Москву, Сталину. Проследите за отправкой документа. Я с другим экземпляром иду к командующему и члену Военного совета.

Отправляясь в аппаратную с документом, я понимал всю ответственность происходящего: и сложившуюся критическую обстановку на Юго-Западном направлении, и, как оказалось, разногласия в руководстве фронта в ее оценке, а значит, и в характере наших дальнейших действий. Лично я поддерживал в этих вопросах генерала Тупикова. Телеграмма была отправлена в Москву незамедлительно.

Примерно через пару часов к аппарату "Бодо" Стали вызвал М.П. Кирпоноса, М.А. Бурмистенко и В.И. Тупикова. Присутствовал и я, Глебов И.С.

Сталин. У аппарата Сталин. Согласен ли товарищ Кирпонос с содержанием телеграммы Тупикова, его выводами и предложением? Отвечайте.

Бурмистенко. У аппарата член Военного совета, здравствуйте, товарищ Сталин. Командующий и я не согласны с паническими настроениями Тупикова. Мы не разделяем его необъективной оценки обстановки и готовы удерживать Киев любой ценой.

Сталин. Я требую ответа у Кирпоноса, командующего. Кто командует фронтом - Кирпонос или Бурмистенко? Почему за командующего отвечает член Военного совета, он что - больше всех знает? У Кирпоноса разве нет своего мнения? Что у вас случилось после нашего с Вами разговора 8 августа? Отвечайте.

Кирпонос. Фронтом командую я, товарищ Сталин. С оценкой обстановки и предложениями Тупикова не согласен. Разделяю мнение Бурмистенко. Примем все меры, чтобы Киев удержать. Соображения на этот счет сегодня направляю в Генштаб. Верьте нам, товарищ Сталин. Я Вам докладывал и повторяю вновь: все, что имеется в нашем распоряжении, будет использовано для обороны Киева. Вашу задачу выполним - Киев врагу не сдадим.

(В это время Тупиков побледнел, но сдержал себя.)

Сталин. Почему Тупиков паникует? Попросите его к аппарату. Вы, товарищ Тупиков, по-прежнему настаиваете на своих выводах или изменили свое мнение? Отвечайте честно, без паники.

Тупиков. Товарищ Сталин, я по-прежнему настаиваю на своем мнении. Войска фронта на грани катастрофы. Отвод войск на левый берег Днепра требуется начать сегодня, 14 сентября. Завтра будет поздно. План отвода войск и дальнейших действий разработан и направлен в Генштаб. Прошу Вас, товарищ Сталин, разрешить отвод войск сегодня. У меня все.

Сталин. Ждите ответа…

Однако ответ из Москвы запоздал. Только в ночь на 18 сентября мы получили приказ от начальника Генерального штаба на отвод войск.

Как развивались события после разговора со Сталиным? Вернувшись в свой кабинет, В.И. Тупиков, глядя на карту, задумчиво сказал:

- Не пойму, неужели в Генштабе не понимают всего трагизма ситуации вокруг нашего фронта? Ведь мы фактически находимся в мышеловке. Судьба войск фронта исчисляется не сутками, а часами.

Прошу Вас, Иван Семенович, срочно свяжитесь с маршалом Тимошенко и передайте ему содержание нашего разговора со Сталиным. Передайте Баграмяну, чтобы он не позднее 16 сентября был в штабе фронта с любым письменным решением маршала Тимошенко. Доведите до командующих армий их задачи по плану отвода войск за Днепр, исполнение - по приказу командующего фронтом М.П. Кирпоноса. Проверьте лично работу средств связи и всю систему управления. Все, исполняйте. Начальника разведки прошу ко мне!

Вечером 16 сентября в штаб фронта вернулся И.Х. Баграмян из штаба Юго-Западного направления и привез устный приказ маршала Тимошенко: "Юго-Западному фронту разрешается оставить Киевский укрепрайон и незамедлительно начать отвод войск на тыловой оборонительный рубеж".

После бурных разговоров Кирпоноса, Бурмистенко, Тупикова и других генералов Управления командующий твердо сказал: "Без письменного приказа маршала Тимошенко или Москвы я ничего не могу предпринять. Разговор со Сталиным вы все помните и знаете. Вопрос слишком серьезный. Ждем ответа из Москвы. Устное решение Тимошенко срочно передать в Генштаб и запросить, что делать? Все. На этом закончим".

В ночь на 18 сентября пришел ответ из#ff/fontffffbr Москвы. Начальник Генерального штаба сообщил: "Сталин разрешает оставить Киев и переправить войска фронта на левый берег Днепра".

Все армии к этому времени знали свои задачи и порядок отхода. Управление фронта (Военный совет и штаб фронта) двинулось в путь отдельной колонной в ночь на 18 сентября. В колонне находились командующий войсками фронта генерал-полковник М.П. Кирпонос, члены Военного совета М.А. Бурмистенко, Е.П. Рыков, начальник штаба генерал-майор В.И. Тупиков, штабы, командующий 5-й армией генерал-майор М.И. Потапов, многие другие генералы и офицеры.

Шли всю ночь. Шум моторов самолетов, рокот танков, грохот взрывов, трескотня зенитных орудий сопровождали нас, но нападений противника на колонну не б/fontыло. Видимо, нас пока не обнаружили.

Утром 19 сентября добрались до села Городищи, красивое такое село, расположенное при слиянии рек Удай и Многа. Сделали остановку: двигаться дальше днем было опасно. К тому же появились одиночные вражеские самолеты, особенно надоедала опасная "рама". Похоже, что нас обнаружили. Значит, жди бомбежки, а то и того хуже.

Подсчитали людей и все, что было в колонне. Оказалось не густо: около трех тысяч человек, шесть бронемашин полка охраны, восемь зенитных пулеметов и, к сожалению, всего одна радиостанция, которая при первой же бомбежке была разбита взрывом бомбы. Мы остались без связи и с армиями, и со штабом главкома. Это очень беспокоило и тревожило. Генерал Тупиков доложил обстановку. Опасность была очевидной: авиация все чаще бомбила колонну, противник нас обнаружил и начал окружать. Связи нет. Надо решать: в каком направлении и как прорываться из кольца?

М.П. Кирпонос спросил:

- Что будем делать?

Тупиков и Потапов предлагали осуществить прорыв у Чернух, кто-то настаивал идти на Лохвице. Командующий приказал Баграмяну возглавить роту НКВД и двигаться на Сенчу. Одна разведывательная группа получила задачу вести разведку в направлении Лохвице. Баграмян отправился со своим отрядом немедленно. Встретился с ним дня через два-три уже после трагедии в Шумейково.

С наступлением темноты наша колонна двинулась в общем направлении на Лохвице. Ночь двигались в основном без происшествий.

На рассвете 20 сентября остановились на дневку в роще Шумейково (в 12 км от Лохвице). В колонне осталось около тысячи человек, в основном офицеры. Роща Шумейково - шириной 100-150 м, в длину до 1,5 км. Рощу рассекал овраг, на дне которого был родник.

Часов в девять утра 20 сентября разведчики доложили, что все дороги вокруг Шумейково заняты немцами. Наш отряд обнаружили фашисты-мотоциклисты, пехота на машинах, несколько танков - и окружили рощу. Мы без команды заняли оборону по опушке рощи. Тупиков приказал мне организовать охрану Военного совета фронта.

Первый огневой удар обрушился по всей роще - стреляли из орудий, минометов, танков, стрекотали пулеметы. Огонь продолжался минут сорок. Затем показались танки, ведя огонь на ходу из пушек и пулеметов, за ними шли автоматчики. С нашей стороны был открыт ответный огонь. Два танка немцев прорвались вплотную к опушке рощи, но были подбиты и загорелись, остальные отошли назад вместе с автоматчиками.

Вторую атаку немецкой пехоты с танками также отразили огнем из пулеметов, автоматов и орудий. А дальше пошли атаки одна за другой, которые отражались контратаками врукопашную. В одной из таких контратак, в которой участвовали почти все генералы и офицеры, был ранен в левую ногу командующий Кирпонос. Вместе с его адъютантом майором Гненным и двумя другими товарищами, фамилии которых не помню, мы на руках перенесли командующего в овраг, к роднику.

Около 19 часов вечера 20 сентября немцы открыли по роще минометный огонь. Одна из мин разорвалась возле командующего, он был ранен в грудь и в голову. Кирпонос обхватил обеими руками свою голову, покрытую каской, и без стона приник к земле. Через 1-2 минуты он скончался. Все это было на моих глазах.

Майор Гненный со слезами на глазах снял с кителя Золотую звезду Героя Советского Союза, ордена, забрал из карманов документы, срезал погоны, петлицы и другие знаки различия. После этого труп Кирпоноса мы спрятали в кустах, замаскировав его ветвями и листьями. Доложили о проделанной работе Бурмистенко.

Член Военного совета М.А. Бурмистенко, посмотрев на часы, сказал: "Через 40-50 минут стемнеет, мы будем спасены. Соберем группу и пойдем на прорыв, пробьемся к своим". Но замысел не удался. Когда я и майор Гненный пришли в условленное место и время (21:00), Бурмистенко там не оказалось. Перед этим он участвовал в отражении еще одной контратаки и, видимо, погиб. Труп его мы не нашли, так как Михаил Алексеевич был одет в военную форму без знаков различия, да и искать было опасно. В руки гитлеровцев попали тяжело раненные дивизионный комиссар Евгений Павлович Рыков и в бессознательном состоянии командующий 5-й армией генерал Михаил Иванович Потапов.

Ночью 21 сентября немцы полностью окружили рощу и простреливали ее насквозь. Тупиков собрал группу офицеров и бойцов, всех, кто еще остался в живых.

- Идем на прорыв без шума , - сказал Василий Иванович. - Следуйте за мной тихо.

Внезапно, без выстрела мы бросились за генералом на врага. Немцы этого не ожидали и немного растерялись. А когда пришли в себя, многие командиры и бойцы группы вырвались из плотного кольца фрицев и пробили себе дорогу. Среди счастливчиков оказался и я. В рубашке родился.

Но генерала Тупикова Василия Ивановича среди нас не оказалось - он погиб в перестрелке у хутора Овдиевка, в 2 км от рощи Шумейково. Труп его, как потом стало известно, обнаружили и опознали при экспертизе лишь в 1943 г. Причина запоздалого розыска трупа Тупикова состояла в том, что его могила находилась в поле, которое дважды запахивалось и засевалось...

Большое сомнение вызывают слова генерал-полковника Глебова И.С., а если точнее, то его воспоминания уже в 1968 году - видимо всё-таки это уже часть фантазии, навеянной прошлым. Хотя стоить заметить, что всё это он рассказывал другому генерал-полковнику, а именно Н.ЧЕРВОВУ, тоже участнику войны, который работал тогда в 1968 году на кафедре оперативного искусства военной академии Генштаба, начальником которой и был Глебов.

Как видно из двух рассказов, они совершенно разные в одном, а именно в присутствии Глебова в момент гибедли Командующего ЮЗФ. Да и Жадовский в своих воспоминаниях тоже никак не упоминает о присутствии заместителя начальника оперативного отдела штаба фронта Глебова.
Исходя из всего за истину следует принимать слова Жадовского, как единственного оставшегося после войны живого свидетеля гибели командующего фронтом.
Но и здесь тоже не все ясно. Если при Кирпоносе не было документов, то как тогда понимать следующий документ. Он написан красноармейцем 91 Погранполка войск НКВД Качалиным в октябре 1941 года начальнику войск НКВД и охраны войскового тыла Юго-Западного фронта полковнику Рогатину.

Докладная записка

21 сентября 1941 года на второй день после боя в перелеске около с.Авдиевка (Овдиевка - прим.), я, оставшись один в окопе, в 12.00 пошел искать своих пограничников. При поиске я нашел убитым генерала высокого роста, полного телосложения,одетого в темно-серую драповую шинель, знаки различия - четыре звездочки, в голове с левой стороны височной части у него была огнестрельная рана, с правой стороны голова была пробита, видимо, крупным осколком.

Осматривая труп убитого генерала, я увидел двух красноармейцев РККА во главе с лейтенантом, которому доложил об обнаружении трупа убитого генерала. Лейтенант поручил мне просмотреть у убитого наличие документов. В боковом кармане френча я обнаружил партбилет, прочитал фамилию убитого - Кирпонос. Партбилет я передал лейтенанту РККА , фамилию которого я не знаю, только сказал в присутствии всей группы, что он из 21 армии.

При передаче мною партбилета, начали подходить немцы, с которыми у нас завязалась перестрелка, во время которой я был ранен в ногу. Когда немцы бежали, лейтенант предложил посмотреть ордена у убитого. Так как я не мог идти, лейтенант пошел сам. По возвращению он не сказал, снял ли он ордена, а предложил нам приготовиться к выходу из этого места. Всю ночь мы двигались вместе: я, лейтенант, один старший политрук и 2 красноармейца, фамилии и из каких они частей я не знаю.

На рассвете мы расположились в копнах. Лейтенант вскоре заявил, что он сходит в ближайший хутор и принесет чего-либо покушать. Из этого хутора он к нам не возвратился...

По прибытию в Ахтырку 2 октября 1941 года я написал начальнику комплектования 21-й Армии рапорт с указанием об обнаружении убитого генерал-полковника Кирпонос...

Как видно из доклад ной записки лейтенант ушел на хутор и не вернулся. А ведь у него оставался партийный билет М.П. Кирпоноса. И если предположить, что он попал в плен, то вполне вероятно, что немецкому командованию стало известно, где находится труп командующего Юго-Западным фронтом.
Можно ли верить показаниям пограничника Качалина? Ответ- да!!! Хотя бы потому, что в войсках Юго-Западного фронта в этот период был только один генерал с 4 звездами, а именно генерал-полковник М.П. Кирпонос. И в кармане убитого генерала был найден партийный билет на имя Кирпонос. Как видно из ранее приведенной объяснительной записки Гненного и Жадовского труп генерала Кирпонос был кем-то обыскан и документов при нем не было. Не группой ли Качалина был обыскан труп Кирпоноса?
В газете «Лохвицкое слово» № 9 от 3 декабря 1941 года,издававшейся немцами на оккупированной территории, была опубликована заметка «В долине смерти», в которой говорится:

«…почти 500 высших командиров Красной Армии, они пытались своими силами найти выход из окружения. Среди этой группы генералов, комиссаров дивизий и корпусов были известный генерал танковых войск Потапов, комиссар корпуса Борисович-Муратов — автор ценных научных работ. Попытки генералов вырваться темной ночью были напрасными…».

А знал ли Сталин как погиб и где похоронен генерал-полковник Кирпонос? Знал, ему об этом докладывал Н.С. Хрущев.

Из докладной записки об обстоятельствах гибели

Генерал-полковника М.П.Кирпоноса.

…После смерти тов.КИРПОНОС майоры ЖАДОВСКИЙ и ГНЕННЫЙ сняли с него шинель, срезали с кителя петлицы и знаки различия, сняли золотую звезду №91, изъяли из карманов содержимое. Шинель была сожжена, золотая звезда №91 и содержимое карманов сдано лично майорами ЖАДОВСКИЙ и ГНЕННЫЙ 27 октября 1941 г. тов.ХРУЩЁВУ...

ЦК ВКП (б)
Товарищу Сталину
Посылаю дополнительные материалы о гибели генерал-полковника тов. КИРПОНОС М.П. …
Прилагаю:

1. Объяснительную записку т.т. ГНЕННОГО и ЖАДОВСКОГО.
2. Докладную записку Особого Отдела ЮЗФ
…
4. Золотую Звезду Героя Советского Союза, снятую т. Гненным с трупа т. Кирпоноса.

Послано т. Сталину
10/ХII-41 через т. Воробьева

Вот, что пишет в своих воспоминаниях об этом, сам Никита Сергеевич Хрущёв, член Военного Совета ЮЗФ:

…Немцы уже сжимали кольцо вокруг штаба со всех сторон. Вот и все скудные сведения.

Затем стали выходить оттуда, поодиночке и группами, из окружения генералы, офицеры и бойцы. Каждый выносил свои личные впечатления и давал потом свою информацию об обстановке, в которой непосредственно сам находился. Спустя какое-то время мы получили сведения, что Кирпонос погиб. Какой-то работник особого отдела штаба фронта докладывал мне, что видел труп Кирпоноса и даже принес его личные вещи: расческу, зеркальце. Я не сомневался в его правдивости. Он рассказал, что есть возможность еще раз проникнуть в те места. И я попросил его, если есть такая возможность, вернуться и снять с френча Кирпоноса Золотую Звезду Героя Советского Союза. Он всегда носил ее. И этот человек пошел! Там были болота, труднопроходимые для техники. А человек их преодолел, вернулся и принес Золотую Звезду. Когда он передавал ее мне, я спросил: "Как же так? Там, наверное, действуют мародеры?". Он ответил, что френч командующего был залит кровью, клапан нагрудного кармана отвернулся и прикрыл Звезду так, что ее не было видно. "Я, - говорит, - как Вы мне сказали, отодрал от френча Звезду"….

В сентябре 1943 года Сенчанский район был освобождён от немецко-фашистских захватчиков, а в конце октября по заданию Генштаба В.С.Жадовскому, как единственному оставшемуся в живых очевидцу гибели генерал-полковника М.П.Кирпоноса и знавшему место его захоронения, было поручено выехать с группой офицеров Наркомата Обороны на место гибели М.П.Кирпоноса и найти его останки. Была создана специальная комиссия, в которую вошли: представитель Главного управления кадров Наркомата Обороны подполковник и/с Б.Н.Бородин, представитель газеты "Красная звезда" старший лейтенант Г.Д.Кривич, представитель Полтавского облуправления НКВД А.В.Попов, областной судмедэксперт врач П.А.Голицын, секретарь Сенчанского райкома партии В.И.Курысь, начальник Сенчанского райотдела НКВД И.М.Власов и заведующий Сенчанской районной больницей врач П.А.Россоха. В работе комиссии оказали помощь местные жители. Комиссия имела на руках выписку из докладной записки Гненного и Жадовского, в которой указывалось место захоронения М.П.Кирпоноса и приметы трупа. Прибыв в урочище Шумейково, комиссия нашла могилу, вскрыла её и приступила к осмотру останков.

В акте судебно-медицинского вскрытия могилы (эксгумации) и осмотра трупа от 6 ноября 1943 года указано:

...труп "одет в нетлевшую местами нательную трикотажно-шёлковую рубаху кремового цвета, такого же материала кальсоны, суконные брюки-галифе цвета хаки с красной окантовкой… На нижней части левой голени (близ стопы) намотана повязка из фланелевой портянки… На сохранившихся частях трупа удаётся отметить следующие повреждения. В передней части левой теменной кости имеется тёмно-синеватого цвета пятно размером 7 х. 2,5 сант., - по-видимому, это остаток бывшей гематомы. В центре этого пятна имеется шероховатость кости с некоторым вдавлением на пространстве в 20-копеечную монету… Грудинный конец 2-го левого ребра разбит…

В заключении акта экспертизы полтавский областной судебно-медицинский эксперт врач П.А.Голицын и заведующий Сенчанской районной больницей врач П.А.Россоха указали:

…На основании данных эксгумации и судебно-медицинского исследования трупа неизвестного военнослужащего следует заключить, что труп этот принадлежит лицу командного состава, судя по общему физическому развитию, в возрасте от 40 до 45 лет. Анализируя характер имеющихся на трупе повреждений, надо полагать, что покойному при жизни были нанесены осколочные огнестрельные ранения в области головы, грудной клетки и левой голени. Из этих повреждений ранения в области грудной клетки, вмещающие в себе жизненно-важные органы, следует считать причиной его смерти...

В заключение комиссия указала:

Обнаруженный в могиле труп - есть труп бывшего командующего войсками Юго-Западного фронта - Героя Советского Союза генерал-полковника тов. Кирпоноса Михаила Петровича….Труп товарища Кирпонос М.П. из могилы изъят, уложен в гроб и сдан на хранение Сенчанскому районному отделу НКВД до получения распоряженийо порядке и месте похорон...

Согласно справки комиссии Главного управления кадров Наркомата обороны СССР, труп генерала в Кирпонос был доставлен с места погребения на станцию Сенчи, а отсюда специальным поездом в г. Киев, где и похоронен с воинскими почестями 18 декабря 1943 года. Похороны засняты кинооператорами кинобригады Политуправления 1-го Украинского фронта.

В энциклопедическом справочнике г. Киева (Киев, 1981 г.) о месте захоронения генерал-полковника Кирпоноса сказано, что после войны прах М.П. Кирпоноса был перенесен в Киев и похоронен в университетском ботаническом саду имени академика А.В. Фомина, а в 1958 году его прах перезахоронен в парке Вечной Славы.

В показаниях Жадовского много неясностей и неточностей:

В своих объяснениях в ноябре 1943 года он указывает, что именно он копал могилу - "Могилу копали я, майор Гненный и три офицера из охраны тов. Бурмистенко в его присутствии. Точнее это была не могила, а углублённая небольшая ямка, находившаяся слева от тропы, ведущей по дну оврага". Но в объяснении, данном 27 октября 12941 года им и майором Гненным (лично Н.С. Хрущёву в городе Валуйки с подробным письменным докладом о ранении генерала М.П.Кирпоноса, обстоятельствах и месте смерти) было написано - "Похоронен тов. Кирпонос, по нашим предположениям вместе с другими нашими бойцами и командирами 22 - 23 сентября местным населением ближайших сел здесь же в лесу в районе Дрюковщина" !!! То есть они его не хоронили! Путается порученец и в деталях: в объяснительной Н.С. Хрущеву дата смерти генерала Кирпонос 19 сентября, а в объяснении 1943 года дата уже 20 сентября.

Так когда же на самом деле был убит генерал-полковник М.П. Кирпонос? До сих пор не ясно где он был первоначально похоронен и кто его похоронил: местное население и немецкое командование?

На эти вопросы и сегодня нет однозначного ответа.

В газете «Киевская правда» № 80 от 27 июля 2006 года опубликована статья доктора философских наук, профессора НинельТрофимовны Костюк, дочери погибшего в 1941 году Председателя Киевского Облисполкома Трофима Костюка, «Правда и выдумки про оборону Киева» . В этой статье она ссылается на книгу генерал-полковника внутренних войск Виктора Ивановича Алидина «Опаленная земля» (М. 1993 г.), в которой он поднял вопрос о месте захоронения генерала Кирпонос.

До войны В. Алидин работал ответственным работником в Киевском обкоме партии, принимал участие в обороне Киева и, выйдя из окружения, возглавил работу по комплектованию и сохранению архивов, поступавших с оккупированных территорий Украины. В своей книге В. Алидин утверждает, что немцы в 1942 году перевезли останки Кирпоноса с места гибели в Киев и похоронили в ботаническом саду рядом с университетом.

Далее Н. Костюк пишет, что через некоторое время она ознакомилась с материалами еще одного свидетеля - женщины, которая утверждала, что присутствовала при похоронах Кирпоноса немцами. Эта женщина как будто бы видела его в гробу с открытым лицом. Немцы - рассказывала она - начали снимать хронику, но в это время начал рваться от взрывов заминированный Крещатик, и ритуал похорон был быстро стиснут и завершен. Начало взрывов на Крещатике - 24 сентября 1941 года.

28 сентября 1941 года газета «Украинское слово», которая выходила во время оккупации в Киеве, опубликовала сообщение из главной квартиры фюрера о том, что в сентябре 1941 года при очищении поля боя найдено труп главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника Кирпоноса, который погиб в бою. Также сообщалась, что его штаб, также как и штабы 5-го и 21-й Советских армий были уничтожены.

Почему советским правительством замалчивался факт похорон генерала М.П. Кирпоноса немецким командованием? Видимо, честь мундира для командования Красной Армии было дороже правды.

И в дальнейшем, все материалы по этому вопросу были засекречены. Это привело к искажению истории и рождению всевозможных слухов.
До сих пор остается открытым вопрос, где на самом деле похоронен главнокомандующий Юго-Западным фронтом Герой Советского Союза генерал-полковник М.П. Кирпонос.

Такова правда о человеке, оставшемся до конца преданным воинскому долгу и павшем на поле боя в борьбе с врагами нашей Родины.

На небольшом кургане близ Лохвицы (Полтавская область) в урочище Шумейково стоит величественный монумент. Восьмиметровая бронзовая фигура советского воина в пилотке и развевающейся плащ-палатке. В поднятой руке он держит винтовку с примкнутым штыком, в глазах - отвага и решимость победить. За солдатской скульптурой - стела Славы.

Мемориальный комплекс был торжественно открыт 18 сентября 1976 г. Авторы — скульпторы А.Ю. Белостоцкий и В.П. Винайкин, архитекторы Т.Г. Довженко и К.О. Сидоров.

Фотографии тех, кто был рядом:

Кирпонос Михаил Петрович, командующий войсками Юго-Западного фронта.

Бурмистенко Михаил Алексеевич, член Военного Совета Юго-Западного фронта.

…Совершенно бесследно исчез Бурмистенко, секретарь ЦК КП(б) Украины и член Военного совета Юго-Западного фронта. Мы предприняли очень много усилий, чтобы найти его следы. От людей из охраны Бурмистенко стало известно только одно: они ночевали последнюю ночь в копнах сена. Вечером они заметили, как Бурмистенко уничтожал все документы, которые у него были, - рвал их и закапывал. Зарылись в копны на ночь и расположились спать. Утром, когда они подошли к той копне, в которой ночевал Бурмистенко, его там не было. Потом они нашли закопанные им документы, включая удостоверение личности. Секретные же документы он отправил со своим помощником Шуйским, и мы их получили. Я сделал такой вывод: Бурмистенко уничтожал документы, удостоверявшие его личность. Он считал, что если попадет в руки немцев, то будет установлено, кто он и какое занимает положение. Все такие следы он уничтожил. Мы думали, что он все-таки выйдет из окружения. Много ведь генералов вышло, но Бурмистенко не появился. Думаю, что он или сам застрелился, чтобы не попасть в руки врага, или был убит при попытке выйти из окружения. Никаких документов, удостоверявших его личность, при нем не было. Поэтому он и погиб бесследно. Долго мы ждали его, но наши ожидания, к сожалению, оказались напрасными…. Маршал Ерёменко Андрей Иванович , командующий Брянским фронтом, в своей книге «В начале войны » писал:

…Под покровом ночи на 21 сентября, когда неприятель полностью окружил рощу, группа наших командиров попыталась вырваться из вражеского кольца или погибнуть в неравном бою с врагом. Эту группу возглавлял генерал-майор Тупиков. Группа сделала попытку прорваться к хутору Авдеевка, что в 3 км от рощи Шумейково. На пути к этому хутору имеется глубокий овраг, поросший дубами, липами, кустарником. Но попытка, по-видимому, не удалась. Враг плотным кольцом охватил рощу. Лишь отдельным командирам удалось добраться до хутора Авдеевка и спастись.

Житель этого хутора П. А. Примоленный рассказывал, что в ночь на 21 сентября к нему постучался, а затем вошел в хату молодой командир. Он рассказал Примоленному, что вышел из рощи Шумейково с «большим начальником». Они пробирались под сильным огнем противника. Условились передвигаться по очереди, ползти 20 м, а затем сигналом «Вперед!» давать о себе знать. Но когда до лесочка осталось метров 150 — 200, рассказывал молодой командир колхознику Примоленному, «большой начальник» на условленный сигнал не откликнулся, значит погиб.

На поле, в нескошенном горохе, невдалеке от лесочка, через несколько дней колхозники хутора Авдеевка Нецко, Мокиенко, Гринько и др. нашли труп генерал-майора Тупикова и похоронили его здесь же. Вероятно, это и был «большой начальник», о котором колхознику рассказывал молодой командир…

Версия гибели Тупикова от местных жителей:

…труп был найден местными жителями на кукурузном поле у с.Овдиевка. Рядом с ним был планшет с картами и документами, пистолет был в кобуре. Убит был выстрелом в затылок. Удивление у местных вызвало то обстоятельство, что труп находился посреди поля и с полным набором документов. Т.е. попыток отступавших с ним обыскать труп и забрать документы не было...

…Удивл е ние у местных вызвал и тот факт, что кроме убитого Тупикова на поле больше трупов не было, расстояние до дороги было приличное, чтобы говорить о шальной немецкой пуле с дороги….

Уточнение по Тупикову: есть акт эксгумации и опрос местных жителей с фамилиями, кто когда нашёл тело, подробности захоронения местными, опись, что найдено при эксгумации в могиле. Немцы о захоронении Тупикова ничего не знали...

В краеведческом музее урочища Шумейково хранится копия акта об эксгумации трупа Тупикова. Он был захоронен со всеми документами, с тела ничего не сняли, даже золотые часы.

Из книги «Время. Люди. Власть» Никиты Сергеевича Хрущёва, члена Военного Совета ЮЗФ:

…Приступил Тупиков к работе. Мне нравились его четкость и оперативность. С ним произошел такой случай. Мне рассказал об этом Баграмян, который был его заместителем, начальником оперативного отдела. Когда однажды налетели немецкие бомбардировщики на расположение нашего штаба (а это повторялось каждый день), Баграмян, очень уставший, прилег на кушетке и закрыл глаза, но не уснул. Спать было невозможно, потому что земля дрожала и гудела. Тупиков же в это время расхаживал по комнате и напевал себе под нос: "Паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?". Доставал бутылку из-под стола с чем-то, наливал себе бокальчик, выпивал и опять продолжал расхаживать, видимо, обдумывая какие-то вопросы. Так потом происходило не раз. Не трус был Тупиков. Увы, когда штаб фронта попал в окружение. Тупико в не возвратился. По-моему, даже и трупа его не нашли. Для нас он остался без вести пропавшим….

НКО СССР. Полевое управление

Последний раз я видел генерал-майора ТУПИКОВА и генерал-майора ПОТАПОВА 18.9.41г в роще 1 к.м сев.вост. Дрюковщина / к западу от Сенча/.

В этой роще находился военный Совет ЮЗФ и штаб 5 армии с усиленной охраной.

В 15.00 этого дня перед рощей появились танки и пехота противника. Пр-к повел наступление и вскоре окружил рощу, так как она была небольшая.

Из рощи оставался единственный выход на восток по лощине.

Во время сильной пулемётно-артиллерийской и минометной стрельбы по роще, я с генерал-майором ТУПИКОВЫМ находился вмес-те, но мы потеряли из виду в это время штаб ЮЗФ и ВС 5 армии, они от нас находились метрах в 50 и потом куда-то ушли. Наши попытки найти кого-либо из Военного Совета ШФ и 5 армии ни к чему не привели.

Я считаю, что все они погибли, в том числе и генерал-майор ПОТАПОВ.

Не найдя никого из ВС ЮЗФ, мы с ТУПИКОВЫМ решили выйти из этой рощи, с нами в это время находился генерал-май-ор войск связи ДОБЫКИН и другие командиры.

Переходя в соседнюю рощу, нам пришлось преодолеть совершенно открытую местность, сильно обстреливаемую пулемет-ным и минометным огнем. Мы все рассыпались в цепь и буквально переползали. Тут я потерял из вида тов.ТУПИКОВА, больше его не видел. Достигнув соседней рощи, я пытался звать тов.ТУПИКОВА голосом, но найти его больше не мог.

Считаю, что во время переползания сильно обстреливаемой местности, он был убит или тяжело ранен, так как его больше никто уже не видел.

п.п. генерал-майор ДАНИЛОВ.

Рядом на берегу пруда существует захоронение госпиталя, который перебили немцы. Естественно захоронение скрытое... Работ по нему не предвидится совсем...

Рыков Евгений Павлович, дивизионный комиссар, член Военного Совета Юго-Западного фронта.

По донесению т.Мизерного от 26.12.1941г. дивизионный комиссар Рыков умер от ран в госпитале на территории противника.

Из книги «Время. Люди. Власть» Никиты Сергеевича Хрущёва, члена Военного Совета ЮЗФ:

…Мне доложили, что член Военного совета Рыков был ранен и попал в госпиталь, который остался на территории, занятой противником. Но туда можно проникнуть, потому что там работают советские врачи и медсестры. Я хотел выручить Рыкова, но понимал, что, если кто-нибудь проговорится насчет него, он будет врагом уничтожен. И я послал людей выкрасть Рыкова и переправить его на территорию, занятую советскими войсками. Они ушли, однако скоро вернулись, сказав, что Рыков скончался в госпитале и был похоронен….

старший лейтенант Басов Анатолий Григорьевич - адъютант командующего ЮЗФ Кирпоноса .

Киев,8.1941,Тупиков,Рыков,Кирпонос.

Остапенко П.Д. - водитель Кирпоноса.

Все, что осталось от старого моста через р. Многа...

Село Городище. Здание, где 19 сентября 1941 г. проходило последнее заседание военного Совета ЮЗФ.

После гибели всей группы, немцы попыток похоронить павших в урочище не предпринимали. Крестьяне на свой страх и риск (в урочище до сих пор полно неразорвавшихся немецких мин и разбросанных гранат) прикопали погибших и группы бойцов которые прорывались дальше. Спасибо им огромное, что предали земле павших и сохранили воспоминания...

Ходит слух среди местных, что с Кирпоносом находилось и 6 кг золота из Киевского Госбанка. Золото было разделено на три части и вручено выходящим группам. Со слов опять таки жителей, ни одна группа золото не вынесла /рассказ ди ре ктора мемориального комплекса урочище Шумейково Вячеслава Гвоздовского /.

Родился в 1901 году в м.Мстиславль Могилевской губернии, русский.
С 11.07.40 - начальник штаба артиллерии 4-го мк
С 27.03.41 - командир 209-го кап.
Пленен в августе-сентябре 1941 г.
С 9.10.41 - освобожден из плена немцами в группе гражданских пленных.
С 1.11.41 - чернорабочий на ст.Киев-Пассажирский, состоял в подпольной организации.
С 2.04.43 - рядовой, затем начальник штаба в партизанском отряде (в дальнейшем - партизанскомм соединении Киевской области им.Хрущева)
С 18.12.43 - помощник начальника Пензенского артиллерийского училища по материальному и техническому обеспечению
С 17.03.45 - заместитель командира по строевой части 2-го пап ОМ РГК

229-й корпусной артиллерийский полк - майор или подполковник Винарский Феодосий Яковлевич

Родился в 1900 году в г.Летичев Каменец-Подольской области, украинец.
С??.12.39 - командир дивизиона курсантов 2-го Киевского артиллерийского училища
С 31.07.40 - командир 229-го кап (с 19.02.43 переименован в 69-й гв.ап)
С 29.03.43 (или??.02.43) - ИД заместителя командующего 47-й армии по артиллерии
С 2.07.43 - заместитель командующего 53-й армии (по артиллерии)
С 2.11.43 (или??.10.43) - командир 47-го учебного полка резерва офицерского состава артиллерии
С 31.01.44 - заместитель командира и командующий артиллерией 99-й гв.сд
С 30.07.44 (или??.06.44) - командир 1247-го пап
С 24.11.44 - заместитель командира и командующий артиллерией 273-й сд
С??.04.45 - заместитель командира и командующий артиллерией 309-й сд

41-я стрелковая дивизия
102-й стрелковый полк - подполковник Чумарин Гатта Гарифулович

Родился в 1905 году в с.Большие Тарханы, Тетюшского района Татарской АССР, татарин.
С 19.02.38 - командир 121-го сп 25-й сд
С 8.02.40 - командир 102-го сп 41-й сд
В начале войны попал в окружение, из которого вышел в полосу 12-й армии 15.07.1941 г. без знаков различия, оружия и документов, в результате чего давал объяснительную в разведотделе 12-й армии.
О дальнейшей судьбе информации нет, пропал без вести в 1941 г.

Со 102-м сп (а также 244-м сп этой же дивизии) связан один из эпизодов первых дней войны с якобы имевшим место в ходе контратаки 22-23 июня 1941 г. переходом государственной границы:

Наша атака была стремительной и столь неожиданной для врага, что он дрогнул, побежал. Мы прошли без отдыха километров восемь, преследуя отступающих и не заметив, как перешли границу. Между Любыча-Крулевской и Махнувом вся земля была изрыта воронками наших снарядов. Мы видели много брошенных минометов, грузовиков — ошеломленные немецкие солдаты в панике бежали. С нами в бою находились командир полка Гатта Гарифович Чумарин и батальонный комиссар Василий Григорьевич Кацаев. Они объявили, что полк уже на три километра углубился во вражескую территорию, и приказали окопаться: «Мы не захватчики».
"В солдатской шинели"

Насколько я понимаю, факт перехода полками госграницы подтверждения не нашел. Тем не менее, действия 102-го и 244-го сп 41-й сд в первые дни войны на стыке 24-й и 262-й пехотных дивизий были действительно удачны и являются редким для лета 1941 г. примером не только решительных, но еще и успешных действий Красной Армии против превосходящего качественно и количественно противника. Подтверждение этому можно найти в немецких документах:

19:30 Поздно пополудни в результате сильного контрудара противник северо-западнее Рава-Русской на левом фланге 262-й пехотной дивизии прорывается до линии дороги Руда Журавска, Любыча Крулевска. На этом рубеже русские остановлены.
20:00 Обострение кризиса на левом фланге IV армейского корпуса. Корпус собирает силы для его парирования.
ЖБД 17-й армии, записи от 22.06.41 г.

Командование германской 17-й армии оказалось под таким впечатлением от этого местного контрудара, что, помимо развертывания на этом направлении резервной 296-й пехотной дивизии, приготовилось при необходимости вводить в бой также 97-ю легкую дивизию и даже запросило командование группы армий о возможности использования на этом направлении 13-й танковой дивизии. Это стало результатом действий подразделений всего лишь двух стрелковых полков (правда, поддержанных сильной артиллерией), в успех которых - пусть локальный и очень кратковременный - внесли свой вклад командир 102-го сп подполковник Чумарин и (ИО) командира 244-го сп капитан Колядко. Оба были назначены на свои должности в один день - 8 февраля 1940 года - и оба погибли в первые месяцы войны.

139-й стрелковый полк - майор или подполковник Коркин Николай Петрович

Родился в 1906 году в с.Черемушкино Залесовского района Алтайского края, русский.
С 15.11.37 - ИД командира батальона 183-го сп 61-й сд ПриВО
С 28.98.37 - слушатель ВА им.Фрунзе
С 11.12.39 - командир 139-го сп 41-й сд
С 9.09.41 - ИД командира 372-й сд СибВО и ВолхФ
С 18.01.42 - отстранен от должности и зачислен в резерв ВС 59-й армии
С 20.02.42 - ИД командира 23-й сбр (вероятно, дата ошибочна)
С 23(25?).02.42 - командир 191-й сд
С 12.05.42 - отстранен от должности и зачислен в резерв ВС ВолхФ (?)
С 9.07.42 - ИД командира 24-й осбр
С 31.10.42 - утвержден в должности
С 1.06.43 - слушатель ВА им.Ворошилова
С 19.04.44 - в распоряжении ГУК НКО
С 25.04.44 - в распоряжении ВС 1-го УФ
С 3.05.44 - ИД командира 316-й сд 1-го УФ
С 31.08.44 - отстранен от должности и зачислен в резерв ВС 38-й армии
С 11.11.44 - ИД командира 25-й гв.сд 2-го УФ
С 31.12.44 - отстранен от должности и зачислен в резерв 2-го УФ
С 25.01.45 - заместитель командира 133-й сд 2-го УФ

244-й стрелковый полк - майор Еченок Борис Федорович (ИО капитан Колядко Александр Тимофеевич)

Родился в 1900 году в д.Рудня-Кошелевская Буда-Кошелевского района Гомельской области БССР, белорус.
С 16.02.40 - командир батальона курсантов Славутского пехотного училища.
С 2.09.40 - командир 244-го сп 41-й сд
На 22.06.41 находился в командировке, по-видимому, с началом войны смог вернуться в полк.
С 9.10.41 - командир 475-го сп 53-й сд ЗФ.
26.10.41 погиб в бою под д.Климовка.

На 22.06.1941 г. обязанности командира полка исполнял заместитель командира полка капитан Колядко ().

Родился в 1912 году в с.Балабино Запорожского района Днепропетровской области, украинец.
С 8.02.40 - помощник командира 139-го сп 41-й сд по строевой части
С 21.10.40 - заместитель командира 139-го сп 41-й сд.
Пропал без вести в сентябре 1941 г.

132-й легкий артиллерийский полк - майор Никулин Владимир Михайлович

Родился в 1907 году в Марьина Роща, г.Москва, русский.
С 28.03.39 - командир 41-го ап.
С 15.02.40 - командир 132-го лап 41-й сд
Погиб в 1941 г.

249-й гаубичный артиллерийский полк - подполковник Пучев Константин Васильевич

Родился в 1905 году в с.Широкое Татищевского района Саратовской области, русский.
С 5.12.38 - помощник начальника Сумского артиллерийского училища по учебной и строевой части
С 28.03.39 - командир 249-го гап 41-й сд
Пропал без вести в декабре 1941 г.

97-я стрелковая дивизия
69-й стрелковый полк - подполковник Альбиков Сулейман Хабибулович

Родился в 1898 году в Старо-Кулатинском районе Куйбышевской области, татарин.
С 4.09.39 - начальник разведывательного отделения штаба 34-го ск
С 9.05.40 - командир 69-го сп 97-й сд
С 26.01.42 - командир 120-й осбр
С 8.10.42 - командир 50-й олбр
С 17.06.43 - заместитель командира 1-й гв.сд
С 10.04.44 - убыл в ВА им.Ворошилова
С 31.03.45 - в распоряжении ВС 1-го БелФ

136-й стрелковый полк - подполковник Веревкин Федор Андреевич

Родился в 1895 году в с.Беленькое Днепропетровской области, украинец.
С 26.04.40 - командир 95-го орб 62-й сд
С 2.09.40 - командир 136-го сп 97-й сд
5.08.41 - тяжело ранен, на излечении в госпитале
С??.10.41 - начальник штаба 199-й сд
С??.02.42 - ИД заместителя командира 199-й сд
С 18.03.42 - ИД командира 199-й сд
08.42 - начальник гарнизона г.Сталинград
С??.09.42 - командир 10-й запасной сбр
С 26.01.44 - командир 169-й сд

233-й стрелковый полк - подполковник Михайлов Дмитрий Васильевич

Родился в 1897 году в с.Шустовцы Орининского района Каменец-Подольской области, украинец.
С 21.10.40 - заместитель командира 791-го сп 135-й сд
С 12.12.40 - командир 233-го сп 97-й сд
С 8.07.41 - в плену
Освобожден 25.04.45 г., восстановлен в звании подполковник.

41-й легкий артиллерийский полк - майор Сидорчук Иван Климентьевич

Родился в 1907 году в г.Житомир, украинец.
С 24.01.40 - командир 22-го запасного ап в г.Омск
С 27.08.40 - командир 41-го лап 97-й сд
С 24.03.42 - начальник артиллерии 393-й сд
С??.05.42 - в плену
С??.05.45 - проходил проверку в 99-м сп 33-й запасной сд, восстановлен в звании подполковник.

98-й гаубичный артиллерийский полк - майор Рыбин Матвей Григорьевич

Родился в 1898 году, русский.
С 27.03.41 - командир 665-го лап ОрВО
С 9.05.41 - командир 98-го гап 97-й сд
С 10.02.42 - командир дивизиона 51-го ап РГК
С 30.09.42 - командир дивизиона 817-го ап 293-й сд
Погиб 10.01.43 г.

159-я стрелковая дивизия
491-й стрелковый полк - подполковник Агронский Рувим Моисеевич

Родился в 1899 году в г.Николаев, еврей.
С 6.06.40 - помощник командира 743-го сп 131-й сд
С 11.07.40 - командир 491-го сп 159-й сд
Вероятно, летом 1941 г. исполнял должность командира 159-й сд
В августе 1941 г. пропал без вести.

558-й стрелковый полк - майор Гватуа Шило Нестерович

Родился в 1908 году в с.Абастумани Зугдидского района Грузинской ССР, грузин.
С 20.06.40 - помощник командира 406-го сп 124-й сд
С 29.07.40 - командир 558-го сп 159-й сд
Убит в бою 26.06.41 г. под Рава-Русская.

631-й стрелковый полк - полковник Вишневский Иван Иванович

Родился в 1898 году в д.Куты Кревской волости Ошмянского уезда Виленской губернии, русский.
С??.07.38 - командир 111-го сп 37-й сд
С 11.07.40 - командир 631-го сп 159-й сд
Пленен 26.06.41 г. под Рава-Русская.
26.04.45 г. освобожден американскими войсками, проходил проверку в 32-м запасном сп 12-й запасной сд ЮУрВО

597-й легкий артиллерийский полк - майор Чернета Григорий Инатьевич

Родился в 1906 году в с.Циркуны Харьковской области, украинец.
С 11.04.40 - руководитель тактики Коростеньских КУНС запаса ПВО
С 11.07.40 - командир 597-го лап 159-й сд
С??.09.41 - слушатель Академии ГШ КА
С??.11.41 - начальник артиллерии 360-й сд КалФ
С 8.12.41 - в распоряжении начальника артиллерии ПриВО
С??.??.42 - начальник артиллерии 48-й осбр
С 14.11.42 - ИД заместителя командира и начальника артиллерии 215-й сд
С 25.08.43 - в распоряжении МВО
С 8.09.43 - командующий артиллерией 72-го ск
С??.??.44 - заместитель командира и командующий артиллерией 44-го ск

723-й гаубичный артиллерийский полк - подполковник Банифатьев Аркадий Васильевич

Родился в 1899 году в с.Захаровка Ливенского района Орловской губернии, великоросс.
С 23.11.40 - начальник штаба артиллерии 159-й сд
С 27.03.41 - командир 723-го гап 159-й сд
Пленен в сентябре 1941 г., по освобождении осужден ВТ к 10 годам ИТЛ с поражением в правах на 5 лет.

Posts from This Journal by “биографии” Tag

• Некоторые цифры по итогам двух лет моей работы над биографическими материалами по КОВО на 22 июня 1941 года. Командиры полков стрелковых дивизий -…

• Страх и ненависть в Тартакове, или как полковник Савельев 42-му пульбату военный коммунизм устраивал

  Вы этих дураков не слушайте, в вашей части все дураки. Вы будете сидеть вместе со своим старшим лейтенантом - дураком. замкомандира 781-го…